Причуды девчоночьего сознания: полностью верилось в то, что через два часа разверзнется Тьма, и не верилось, что Гильс Муранов приедет, чтобы забрать ее на свидание.
Но Гильс действительно ждал у подъезда, склонившись над стеклом черной машины: вампир протирал заиндивевшее зеркало рукавом кожаной куртки, и та скрипела на морозе.
На Невском проспекте сильно мело и отдаленно грохотало будто в конце декабря откуда-то надвигалась гроза. Небо летело над головой страшными обрывистыми клочками: стоило только засмотреться, и начинало казаться, что это не небо, а сам город стремительно бежит и спасается от чего-то. Уличное освещение терялось в кромешной пурге: световые пятна от фонарей дрожали в снежной круговерти.
Людей и машин на улицах было мало: редкие прохожие торопились по домам, обеспокоенно поглядывая вверх, тротуары были заметены так, что ноги утопли в снегу, а ботинки за несколько шагов зачерпнули снега, сразу став тяжелыми и влажными.
Влада содрогнулась, ощутив, как мороз пытается проникнуть под куртку, пощипывает колени и лезет в рукава. Сейчас ей было тепло благодаря усилиям Бертилова, но надолго ли этого хватит?
– А я уж думал – сбежала в очередной раз трепетная дева от кровавой темной твари, – обернулся к ней Муранов, и его взгляд остановился на ее коленях. – Это что на тебе надето в такую дикую погоду?!
– Платье для свидания, – Влада щурилась от летящего на ресницы снега. – Мне не холодно, честно. Егор приходил, сделал что-то вроде облака тепла вокруг меня. Мы помирились с ним, чтобы ты знал.
– Помирились, и хорошо, – впервые в голосе Муранова не слышалось раздражения, стоило ей упомянуть про тролля. – Хотя был шанс, что ко мне ты не спустишься, – добавил Гильс с полуулыбкой, делая шаг назад и распахивая дверь черного джипа.
Влада поспешила внутрь, обрадовавшись тому, что внутри жарко. Какая редкая предусмотрительность для вампира: подумать о печке и заранее нагреть салон.
– Это же Теркина машина, – Влада заметила фотографию Насти, приколотую к приборной панели.
– Да, я своего зверюгу пока бросаю, – Гильс указал на почти потерявшиеся в пурге очертания байка, который стоял всего в нескольких метрах. – А Терке его тачку завтра верну, мы договорились.
– Ух ты, – Влада радостно вздохнула. – Ну, у тебя тоже настроение ничего так, раз планируешь что-то на завтра. Куда мы едем?
– Свидание будет роскошное, как у принцессы, – Гильс подмигнул ей, подергал сиденье водителя, регулируя его под свой, более высокий, чем у Терки, рост. – Все начнем сначала, будто встретились в первый раз. Да?
Джип помчал по Невскому проспекту, Влада же промолчала в ответ.
«Роскошное свидание, как у принцессы, будто встретились в первый раз. Не то, что мне нужно, – она поежилась, чувствуя, как начали мерзнуть пальцы и колени, словно покой и радость бежали от нее, уступая место тревоге. – Снова игра во что-то под названием „будто“, а ведь нельзя же повторить то, что уже случилось».
Ехали непривычно медленно: Муранов даже утруждал себя останавливаться на красный свет, хотя раньше пролетал и пробки, и перекрестки через янв. Теперь же янва приходилось избегать, и Гильс время от времени бросал на Владу веселые взгляды, подмигивал ей и шутил, и ей приходилось улыбаться через силу и изображать ровное дыхание.
То, что сейчас творилось на улицах, уже не называлось метелью. Непогода превратилась в ледяной ураган, который выгнал с улиц всех людей, а машины, не в силах двигаться при нулевой видимости, стояли с включенной аварийной сигнализацией по краям дорог. Город застрял в пробках, и джип пробирался окольными путями по узким переулкам и тесным дворам.
Увидев поворот в сторону Дворцовой площади, Влада снова представила себе огромный зал, оркестр с музыкой, их с Гильсом медленный вальс, и хорошо бы без гостей и лишних глаз. Но нет – и этот поворот они проехали, продолжая петлять по центру.
Нервная дрожь била все вокруг: казалось, что трясется желтый свет в окнах домов, мечется поземка под колесами джипа, а мутно-багровое небо вот-вот рухнет на голову. Зато здесь, в Теркиной машине, даже слишком тепло, потому что на полную мощность включена печка. И это очень кстати – ботинки все-таки успели промокнуть насквозь.
С каждой минутой езды становилось все страшнее: небо полыхало молниями, они разрезали яркими расщелинами ночь. Грохот смешивался со свистом ветра: город трясло, а под лобовым стеклом Геркиного джипа весело плясала радостная картонная елочка. Какой же нелепой и жестокой она казалось сейчас в машине тех, кто мог не дожить до Нового года…
«Смерть по пятам бежит, – взгляд Влады скользил по улице, проносящейся мимо. – А я бегу от нее, но пока рядом Гильс, не страшно. У меня будто анестезия от страха, обезболивающий укол – но поможет ли…»
Целью поездки оказалось даже не кафе, а ресторан где-то на Театральной площади. Внутри царила темень, одуряюще пахло розами и воском: небольшой уютный зал был заставлен горящими свечами и цветами в корзинах и вазах. Влада поморщилась, вспомнив, что именно с этим ассоциируется чувство отчаянной надежды у людей. Хотя с тех пор, как пришлось стать энерговампиром, запахи часто путались с ощущениями от чужих эмоций.
В окне виднелись очертания темной громады Мариинского театра, которая в снежном буране больше напоминала причудливый утес. Цветов было столько, что у Влады в глазах кружился этот нелепый океан белых роз: здесь Муранов с роскошью явно перестарался. Влада увидела перепуганные лица домовых, которые, завидев Гильса, принялись что-то бормотать и кланяться.
– Все приготовлено как вы приказали, Темнейший, – тихо прошептал лакей. – Прошу вашего прощения, но дозволено ли будет нам удалиться?
– Да, можете идти, за столом прислуга не нужна, – разрешил вампир. – За вами уже прислали транспорт, поторопитесь.
Повторять не пришлось – лакеи тут же бросились прочь.
– Ничего себе… здорово, – Влада осторожно ступала по полу, стараясь не своротить неосторожным шагом весь этот цветник. – Я бы сказала, даже слишком.
– Но ведь девушкам нравятся цветы на свидании, – в голосе Гильса, который шел впереди, послышалось сомнение. – Цветы, подарки, внимание. Это ведь свидание, твое первое в жизни свидание.
Посреди залы стоял длинный стол с двумя стульями по оба конца, будто для того, чтобы обедающие были как можно дальше друг от друга. Накрыт стол был изысканно и напоминал о кружевной зиме: белоснежная узорчатая скатерть, хрустальный графин с водой, два бокала и салфетки из бумажного кружева, больше похожие на произведения искусства – бери и вешай в рамочке на стену.
Посреди стола – снова горящие свечи, и отблески их огненных язычков плясали на стенах, отражаясь в темных окнах.
Гильс отодвинул кресло, приглашая спутницу сесть, сам же занял место на другом конце стола. Его сверхдраная кожаная куртка, надетая на черную футболку, смотрелась дико в обстановке, которая напоминала роскошный ужин в королевском дворце.
