– Господин Драгунов? – окликнул он.
– Что? – тот вскинул голову, отвлекшись от созерцания газонокосительного процесса.
– Я – Тимаш, Ваш сосед из 16-го дома.
– А, – Андрей вновь повернулся к жужжащему агрегату, – эй, ближе к кустам давай! Кому ты эту заросшую полосу оставила? Не халтурь, прижмись к изгороди и пройдись еще разок!
Машина, на секунду замерев, чтобы выслушать и переварить новые инструкции, развернулась и поползла обратно, почти касаясь колючих веток, а ее хозяин, удовлетворенно кивнув, сделал большой глоток из банки.
Тимаш, которого отличала дотошная аккуратность во всем, всегда самостоятельно подстригал свой газон, толкая перед собой самую обычную косилку, не доверяя столь ответственное дело никому другому, ни людям, ни автоматам. Его лужайка всегда выглядела идеально ровной и опрятной. Да и прежняя хозяйка 18-го коттеджа вряд ли бы одобрила такое неуважительное и легкомысленное отношение к наведению порядка, что исповедовал новый жилец. Интересно, с чего вдруг она решила съехать?
– Простите, Вы не знаете, где сейчас Викайя?
– Кто? – сосед Тимаша недоуменно нахмурился.
– Викайя. Она жила здесь до Вас.
– Понятия не имею… а ну стой! – брошенная Андреем пустая банка со звоном отскочила от пластикового кожуха газонокосилки, – оставь клумбу в покое! Совсем тупая, что ли!?
Невозмутимый аппарат аккуратно объехал круглый цветник и покатил дальше, попутно подобрав банку и затолкав ее в мусоросборник.
– Предыдущая версия и то сообразительней была! – чертыхнулся сосед и ушел в дом. Видимо, за очередной дозой пива.
Поняв, что сегодня беседа у них определенно не клеится, Тимаш вздохнул и направился к себе, ведя велосипед рядом.
– Привет, Тим! – окликнула его соседка, подравнивавшая в данный момент ручным секатором живую изгородь, что разделяла их участки.
– День добрый, Алесия!
– Что это был за шум? Кто и на кого там кричал сейчас?
– Наш новый сосед из 18-го дома давал наставления своей газонокосилке.
– Газонокосилке…? – на круглом личике Алеси отразилось непонимание.
– Она у него автоматическая. Этот изверг крыл ее последними словами и бросался пивными банками, – Тимаш вздохнул, – а Лофар уверял меня, что Андрей – вполне порядочный и тихий гражданин.
– Он стриг газон? – продолжала недоумевать соседка, – но сегодня же не его очередь!
– Кстати, да. По вторникам ему следует цветы пропалывать, а не траву стричь.
– Может, стоит ему напомнить?
– Вот еще! Что я ему – нянька? – Тимаш недовольно отмахнулся, – тем более что он не особо настроен со мной общаться. Смотрит как на пустое место. Вряд ли его заинтересуют мои замечания.
– Что же делать?
– А ничего. Само все как-нибудь образуется со временем, – Тимаш бросил взгляд на часы, – пойду я, пожалуй. Мне же еще дорожки подметать…
На следующий день Тимаш занялся приведением в порядок своей части живой изгороди. Он аккуратно отстригал молодые зеленые листочки, выбивавшиеся из общего массива, медленно продвигаясь вдоль границы участка. Ближе к вечеру обещали дождь, но к этому времени он должен был успеть закончить работу. Погруженный в свои мысли, Тимаш и не заметил, как добрался до кустов, отделяющих его территорию от участка 18-го дома.
А потому, услышав вдруг рядом с собой незнакомый женский голос, он чуть не подпрыгнул от неожиданности.
По ту сторону изгороди стояла симпатичная темноволосая девушка, кутавшаяся в толстую шерстяную кофту, над высоким воротником которой, точно укрывшийся в окопе боец, выглядывал ее маленький вздернутый носик. Она с интересом наблюдала за тем, как Тимаш работает и, похоже, откровенно этим забавлялась.
– Здравствуйте! Я – Тимаш, – он снял перчатку и протянул ей руку поверх листвы.
Незнакомка хихикнула, но на его приветствие никак не отреагировала.
– А где Андрей? – при мысли, что его соседи теперь будут сменяться каждый божий день, Тимаш слегка запаниковал.
– Дома, где же еще? – девушка мотнула головой в сторону крыльца, на котором стоял господин Драгунов собственной персоной. Следуя за ее движением, перья темных волос взметнулись подобно черным вороным крыльям.
Неожиданно сложенные на груди руки девушки вдруг зашевелились, и из-под складок темно-вишневой шерстяной кофты высунулась маленькая усатая мордочка. Немного поерзав, зверек выбрался наружу и шустро взбежал вверх по рукаву. Только сейчас Тимаш смог его, наконец, толком рассмотреть.
На плече у соседки сидела самая натуральная темно-серая крыса и внимательно изучала Тимаша своими черными глазами-бусинками. Она привстала на задние лапки, продемонстрировав белый животик, принюхиваясь и поводя носом из стороны в сторону, после чего села обратно и принялась умываться.
– Что, Бусик, нагулялся? – засюсюкала соседка, взяв крысу в руки и чмокнув ее в нос, – пора домой, да? Пойдем, я тебе чего-нибудь вкусненького дам.
Она развернулась и, даже не попрощавшись, зашагала к крыльцу коттеджа.
Тимашу ничего не оставалось, как продолжить обработку изгороди. Потом он еще взял садовый пылесос и прошелся вдоль кустов, собирая обстриженные листья и ветки. Мысли же его, однако, всецело занимали новые соседи, чье странное поведение и чьи откровенно скверные манеры вызывали массу вопросов.
Один только факт, что в доме по соседству теперь проживает не один, а сразу два человека, уже основательно поколебала его картину мироустройства. А их пренебрежительное отношение к общепринятым правилам хорошего тона и установленному распорядку только добавляло мрачных красок в общую картину.
И Тимаш небезосновательно подозревал, что только этим дело не ограничится.
На утренней пробежке его догнала Алесия, пристроившись рядом.
– Ну как, удалось в итоге поболтать с соседом? – ей не терпелось разузнать самые последние новости.
– Увы, – Тимаш помотал головой, – ни с ним, ни с соседкой.
– Какой еще соседкой?
– Их там двое живет теперь, – разъяснил он, – хотя я даже не смог выяснить, как ее зовут. И у нее есть ручная крыса!
– Крыса!? – опешила Алесия, – настоящая!? Живая!? С мерзким голым хвостом!?
– Ага! Девчонка держала ее в руках и целовала прямо в усатую морду.
– Бр-р-р! Меня сейчас стошнит! – Алесия замахала на него руками, словно отгоняя жуткое видение, – какие-то они… ненормальные.
– Ну, это еще не криминал, – хмыкнул Тимаш, пусть и без особой уверенности в голосе, – не дебоширят и ладно. Их чудачества меня мало трогают до тех пор, пока они ведут себя тихо.
– Но оставлять все на самотек тоже неправильно. Кто знает, до чего они могут дойти в своей экстравагантности. Ты видел, у них на втором этаже вчера свет почти до двух часов ночи горел?
