Забирая агрегат с недвижимого тела, курсант обнаружил, что не испытывает даже намека на удовлетворение от хорошо сделанной работы, а довольные комментарии майора неприятно резали слух.
– Отлично! – его командир поднес валидатор к запястью спящей девушки, внося соответствующую запись в ее чип, – осталась еще одна. Шевели ногами, парень, и к обеду мы уже будем на базе!
– К чему такая спешка? – курсант осторожно переступил через старуху, которая так и лежала обездвиженная поперек прохода, бормоча бессвязные проклятия в их адрес.
– У меня знакомая в неприятности вляпалась. Как раз сейчас у нее слушания в суде проходят, и я хотел бы к их завершению закончить все наши дела здесь. Как-никак, у меня отпуск под вопросом.
Судья прервался, дожидаясь, пока перестанет мерцать и стабилизируется проекция одного из присяжных, и вновь повернулся к своей подопечной.
– Итак, подсудимая, Вы подтверждаете, что в Вашем автомобиле на момент аварии не было никаких технических неисправностей, требующих перехода на ручное управление?
– Подтверждаю.
– И система автопилота не просила Вас взять управление на себя?
– Нет.
– Тогда почему Вы все же переключились в ручной режим?
– Я ведь уже говорила, – сидевшая напротив судьи женщина мученически закатила глаза, – мне нравится рулить самой! Люблю я это!
– Для подобных забав существуют специальные трассы, – судья бесцельно переложил с места на место пару листов перед собой, – движение в режиме ручного управления на дорогах общего пользования запрещено. Разве Вы этого не знали?
Судить состоятельного и уважаемого человека – крайне непростое и нервное занятие, а потому он чувствовал себя несколько неуютно. А его сегодняшняя подопечная всем своим поведением демонстрировала свое превосходство, каждым словом и жестом напоминая, насколько выше него в социальной табели о рангах она располагается.
Стройная и изящная, как изваяние гениального скульптора, она держалась гордо и независимо. Ее платье, деловое, неброское, в полном соответствии с требованиями текущей ситуации, тем не менее, аккуратно подчеркивало каждый изгиб ее соблазнительной фигуры. Ухоженные руки, чистое утонченное лицо с чувственным ртом и огромными глазами, волны темных волос, которые визажист укладывал, чуть ли не по одному – все детали ее облика были словно специально сконструированы с тем, чтобы мужской взгляд буквально прилипал к ним, как муха к паутине.
– Эти Ваши полигоны, где несчастные с черепашьей скоростью ползают гуськом друг за другом, – скука смертная! – аккуратный носик брезгливо сморщился, – я же хочу получать от вождения удовольствие и имею на это право. Я, в конце концов, это заслужила!
– Да, но Вы при этом подвергаете опасности жизни других людей. Как пешеходов, так и остальных участников движения!
– Не надо драматизировать, я прекрасно вожу машину и никогда не выпускаю ситуацию из-под контроля.
– Тем не менее, Ваша последняя подобная поездка закончилась трагедией.
– Такое иногда происходит, когда люди очертя голову под колеса бросаются. Он сам виноват.
– Анализ телеметрии показывает, – судья был рад возможности переключить внимание на документы, которые подал ему робосекретарь, – что в данной ситуации автопилот смог бы избежать столкновения. Но Вы его отключили, и в результате человек погиб.
– Сам дурак! – фыркнула женщина, – по сторонам надо было смотреть.
– Это не отменяет Вашей вины. Ваше легкомысленное отношение к нарушению установленных правил стало одним из звеньев цепи, которая привела к аварии.
Женщина снова закатила томные глаза.
– Чего Вы от меня хотите?
– Я хочу, чтобы Вы осознали тот факт, что именно Ваши осознанные действия привели к трагедии. Хочу, чтобы Вы осознали свою вину.
– Ладно, пусть будет по-вашему, – подсудимая устало провела ладонью по лицу, – сколько?
– Вы имеете в виду размер штрафа?
– Естественно! Что же еще?
– Прошу меня извинить, – судья кашлянул, – но человеческая жизнь не из тех вещей, ценность которых можно измерить деньгами.
– Что-то я Вас недопонимаю, – лоб женщины избороздили недовольные морщины, – Вы хотели, чтобы я признала свою вину – я пошла Вам навстречу, хотя и считаю Ваши обвинения притянутыми за уши. Просто не хочу зря тратить время. Я готова понести полагающуюся ответственность. Что теперь-то не так?
– По закону, правонарушения, повлекшие смерть человека, не могут быть искуплены денежным штрафом.
– Да бросьте! С чего это вдруг!?
– Человеческая жизнь бесценна!
В устах судьи эта фраза, должная быть яркой и пафосной, прозвучала скучно и дежурно. Подсудимая иронично изогнула бровь, и чиновник поспешил исправиться, заговорив торопливо и сбивчиво:
– Вы оглянитесь по сторонам – сколько живых людей вы видите в зале? – он обвел рукой небольшое помещение, и женщина последовала за ним взглядом, скользнув по двум робосекретарям и галерее проекций присяжных, после чего вновь вопросительно посмотрела на судью.
– А когда-то судебные слушания собирали полные залы! Профессия юриста считалась престижной и уважаемой. Но нынче она, как и многие другие, практически изжита, уступив место более расторопным и дисциплинированным железякам. Официанты, горничные, техники – можно перечислить десятки областей, где роботы вытеснили живых людей практически полностью.
– Если честно, я не очень хорошо улавливаю Вашу мысль, – на лице женщины проступило сомнение, – тот бедолага, которого я переехала, был безработным, что ли? Но что это меняет?
– Я не об этом! – судья раздосадовано взмахнул рукой, – беда не в том, что человек не может найти работу, а в том, что, наоборот, невозможно найти человека для работы. Нас, живых людей, осталось очень мало! Наша цивилизация неумолимо движется к своему вымиранию. В этой ситуации потеря даже одной человеческой жизни – невосполнимая потеря для всего общества.
– Общество!? Я сейчас разрыдаюсь, честное слово! – его оппонентка сделала вид, будто смахивает набежавшую слезу, – этому Вашему обществу никогда не было никакого дела до моих забот. Я всего добилась сама, скорее вопреки ему, нежели благодаря. Так с какой стати я теперь должна отдуваться за чужие проблемы?
– Вы можете сколько угодно строить из себя независимую и самостоятельную личность, но, так или иначе, любой человек неразрывно связан с другими людьми и не может существовать вне социума. Переживаемый нами демографический кризис может привести к разрушению социальных институтов, за которым последует крах всей государственной системы.
– Тоже мне трагедия! Как-нибудь переживу.
Судья вздохнул. Высокий статус часто лишает людей способности смотреть на мир с другой стороны. Привилегированное положение входит в привычку и сама мысль о том, что все может обстоять как-то иначе, даже не приходит в голову. Она просто в ней не помещается.
