– Что-то он не производит особо устрашающего впечатления, – скептически прищурился его юный спутник, – слишком уж тощий.
– Так нам же не баррикаду из него городить. Ловкость, как правило, ценнее грубой силы.
Через пару минут очередной жетон принца Валакая перекочевал из рук в руки, и худощавый воин, подхватив с земли свой вещевой мешок, зашагал в сторону Западных ворот. Повинуясь своему профессиональному чутью, оружейник нанял еще нескольких солдат, хотя его выбор далеко не всегда был понятен юному напарнику. А предложения самого Салафа старик раз за разом отметал, отчего мальчишка злился все сильней.
– Вон, Герхан, смотри, под навесом еще одна неразговорчивая компания сидит, – не без ехидства подсказал он, – в твоем вкусе?
– Где? – сварливо переспросил старик, поворачиваясь в указанном направлении, и внезапно разразился отборным проклятьем, – что за!?… они-то что здесь забыли?
– Ты их знаешь? – сразу оживился парень, – кто они такие?
– «Объедки Смерти», – оружейник презрительно скривился, – их никто в отряд не возьмет, вот уж зря они сюда заявились.
– «Объедки…»? Это за что же их так приголубили?
– У каждого из этой четверки за спиной имеется темная история о том, как он единственный выжил в заварухе, где полегли все его соратники.
– Такое с любым приключиться может.
– Да, но у некоторых это входит в привычку. И крайне скверную, – старик презрительно сплюнул, – а кто пойдет в бой с человеком, который в любой момент может смыться, оставив тебя подыхать? Я таких в свой отряд не возьму.
– Как же подобные трусы смогли стать наемниками?
– Ну, это не мешает им, в конце концов, оставаться виртуозами своего дела. Будь у меня задание для одного человека, кто-нибудь из этой компании подошел бы идеально. Но, увы, не сегодня.
– Элита? – парень заинтересовано наклонил голову, – и девчонка тоже?
– Колючка? Ха! – смех Герхана напоминал карканье поперхнувшейся вороны, – ты осторожней с ней, а то она комара за сто шагов оскопить может.
– Такой хороший лучник нам бы здорово пригодился…
– Я что-то сказал про лук?
– Ножом, что ли?
– Да чем угодно. Хоть твоей сандалией, – оружейник стукнул своего спутника костылем по ноге, – у нее талант любой предмет превращать в оружие. Из Шах-Уджарской тюрьмы она сбежала, прирезав двух конвоиров листом пергамента, на котором был написан ее приговор. Ходит байка, что если она использует все оружие, что при ней имеется, то останется совершенно голой.
– Да ну!?
– …вот только ты этого уже не увидишь, – Герхан снова засмеялся, а мальчишка повнимательней присмотрелся к той, кого назвали Колючкой.
Теперь ее куртка, обшитая железными пластинами, воспринималась совсем иначе, поскольку каждая из полированных железок вполне могла оказаться остро заточенным метательным ножом. Да и поблескивающие поножи наводили на разные нехорошие мысли. Шнуровка в любой момент могла обернуться потенциальной удавкой, а скрепляющие пук черных волос шпильки – смертельно острыми дротиками. Если подумать, то любой элемент ее одеяния таил в себе скрытую угрозу. Попробуешь приобнять – без пальцев останешься.
– А что насчет остальных? – он кивнул на спутников девушки, – про них ты что-нибудь знаешь?
– Таран и Песчаный Лис, – во вздохе старика промелькнула ностальгия, – еще бы мне не знать! Осада Шервелга, как-никак, стоила мне ноги.
– Но ты, кажется, говорил, что их всего четверо?
– Самума ты увидишь, только если он сам того пожелает. Он же ассасин, а они – народ скрытный.
– Еще и ассасин впридачу! – застонал парень, – вот зараза! Такое богатство к конкурентам уплывает!
– Я очень сильно сомневаюсь, что кто-нибудь захочет с ними связываться. Только с собственными солдатами переругаешься, – Герхан поудобней перехватил костыль, – трусость это, или проклятие, я не знаю, но мне в отряде ни то ни другое не надобно.
В этот момент один из тех, о ком они говорили, словно почувствовал на себе их взгляды. Он поднял голову и, заметив Герхана, шутливым жестом отдал ему честь, на что старик ответил еще одним презрительным плевком в пыль.
– С кем это ты там любезничаешь, Лисенок? – осведомилась Колючка, рассеяно играя с ножом. Сверкающее лезвие, словно презрев законы физики, мелькало в ее пальцах с такой быстротой, что сливалось в мерцающий серебристый ореол, из которого время от времени вылетали молниеносные уколы.
– Герхан Одноногий за покупками пожаловал.
– И как?
– Да он, скорее, свой костыль съест, чем согласится иметь со мной дело, – когда Лис повернулся обратно, на его губах таяла ехидная ухмылка, – помнит!
И внешним видом и манерой держаться он заметно отличался от остальной массы собравшихся на рынке искателей удачи. В его отношении к одежде и к оружию чувствовалась глубоко привитая тяга к порядку. Темные с проседью волосы были аккуратно подстрижены, а изборожденное морщинами лицо – гладко выбрито, позволяя рассмотреть те тонкие, почти неуловимые черты лица, что отличают человека благородного происхождения от простолюдина. Старая потрепанная туника несла на себе следы неоднократного, но бережного ремонта, а пристроившийся у его ног мешок не топорщился во все стороны углами кое-как распиханных вещей, а был аккуратно собран и завязан по всем правилам. В ножнах на левом боку Лиса покоился короткий и на первый взгляд ничем не примечательный меч, если бы не тот факт, что по другую сторону Красных Гор за обладание таким оружием вполне можно было лишиться головы.
– Только зря время тратим! – Колючка раздраженным движением загнала нож обратно в обойму на предплечье, – скверная репутация – это пожизненное.
– Ну почему же зря? – не согласился с ней другой наемник, пристроившийся на ящике в глубине тени от навеса, и сосредоточенно обгладывающий куриное крылышко, – мы сегодня хоть пообедали нормально.
– Ага. И Самумчик теперь целую неделю будет проедать нам печень, напоминая, что это именно он спас нас от голодной смерти, – фыркнула девушка.
– Да хоть целый месяц, – отбросив косточку, ее собеседник принялся с той же тщательностью обсасывать свои перепачканные в жире пальцы.
Одного взгляда было достаточно, чтобы безошибочно определить в нем уроженца северных краев, а заодно и понять, почему его прозвали Тараном. Длинные светло-рыжие волосы и такая же роскошная борода, заплетенные в косички, ниспадали на широкую спину и могучие плечи. Под стать им был и огромный боевой топор, покоящийся на соседнем ящике. Его почти черное, испещренное зазубринами лезвие устрашало куда сильнее, чем отполированные игрушки выступавших возле колодца жонглеров.
От рождения Таран, должно быть, имел светлую кожу, но теперь определить ее цвет не представлялось возможным из-за бесчисленных татуировок, покрывавших все его тело. По лбу и щекам вился затейливый геометрический орнамент, но дальше, на груди и обнаженных руках все было усеяно фантастическими головами самых разных размеров и фасонов, от вполне человеческих до звериных, птичьих, драконьих и даже, кажется, рыбьих. Лица, морды и хари сплетались в единую жуткую массу, таращащуюся на ошалевшего зрителя десятками своих выпученных глазок, которые при каждом движении Тарана начинали подмигивать, щуриться и строить гримасы.
