Игорь Губерман
И чем я занимался все это время? Формировал, тренировал и
воспроизводил свой страх, проигрывал роль «человека, который боится летать на
самолетах». Собрал по сусекам свой собственный опыт, добавил в него информацию
из телевизора, какие-то, с позволения сказать, статистические данные; потом
сдобрил все это дело богатым воображением и впечатлительностью, а также
тревогой - той, что на диване прочувствовал, той, что в аэропорту тренировал. И
получился у меня хороший, плотно сбитый страх, а точнее сказать - привычка
бояться. Вот такая история…
Невротические страхи - это просто привычка бояться. Каждый
из нас натренировался бояться определенного набора фактов и обстоятельств. И
важно понять, что не нас пугают те или иные вещи, а мы их пугаемся, потому что
выучили, натренировали, отрепетировали эту роль. Говорят, что привычка - это
вторая натура. И это правильно, но куда годится такая натура, пусть даже и
вторая?!
Впрочем, когда я говорю, что любой наш выученный страх
основывается на нашем личном опыте, я не совсем прав. Ведь наш личный опыт тоже
неоднороден. Часть неприятностей случилась с нами самими, и теперь мы боимся их
повторения. Тут все, как у животных. Сами понимаете, после того, как белый
медведь повстречается с охотником, к людям он вряд ли будет относиться
нейтрально, и г-н Дроздов уже другие тексты нам будет декламировать. То же
самое и с человеком: если однажды мы перепугались, застряв в лифте, то уже
последующая посадка в лифт вряд ли пройдет для нас спокойно.
Другая часть неприятностей была почерпнута нами из опыта
других людей (но в каком-то смысле это тоже наш личный опыт). Например, нам
рассказали о том, как может быть «плохо», если… Мы задумались, припомнили, как
нам было «плохо» когда-то, пусть и при совершенно других обстоятельствах. Тут в
нашем мозгу произошла ассоциация между ощущением «плохо» и этим рассказом.
Теперь достаточно нам повстречаться с теми обстоятельствами, о которых мы
только слышали, что они могут привести к неприятным последствиям, и уже мы
испытываем страх. Надо отметить, что такая ассоциация - это основа большинства
наших страхов.
Есть, наконец, еще и воспитание, а также опыт наших
родителей…
Крыса - белая и пушистая
Известная советская песенка знаменуется вопросом: «С чего
начинается Родина?» После чего автором шлягера предлагается на выбор множество
вариантов ответа - «… с картинки в твоем букваре, с хороших и верных товарищей…»
и т. д. Так что в какой-то момент возникает ощущение, что ответа на этот
простой в сущности вопрос вообще нет! И действительно, понять, с чего
начинается Родина, достаточно трудно, точно так же нам не всегда очевидно, с
чего начинается какой-то наш конкретный страх. Даже в процессе психотерапии нам
не всегда удается со стопроцентной вероятностью выяснить, с какой именно
ситуации все началось. Далеко не просто понять, какой изначально нейтральный
раздражитель стал в данном конкретном случае тем условным стимулом, который
привел к формированию у нас нежелательного условного рефлекса. Почему так?
Ответ на этот вопрос кроется в феномене, который получил
название «генерализации». Не вдаваясь в ненужные подробности, вспомним научный
эксперимент, который впервые продемонстрировал этот феномен в области
человеческого поведения. Эксперименты, лишенные всякой гуманности, психологи
проводили не только на животных (как И. П. Павлов, например, на собаках), но и
на людях, даже на детях! Основатель одной из наиболее значительных американских
психологических школ - бихевиоризма, Джон Уотсон,. провел ставший классическим
эксперимент с одиннадцатимесячным мальчиком по имени Альберт. Задача этого
эксперимента была следующей: следовало доказать, что неигральный стимул всегда
(при тех или иных обстоятельствах, конечно) может стать для нас - или
положительным, или отрицательным. На Альберте тренировали «отрицательную»
версию…
Альберт очень любил играться с белой крысой, которая за все
время его ни разу его не укусила и даже не поцарапала, а сам Альберт по причине
своей дремучей детскости не знал, что это животное может быть переносчиком
смертельных болезней, а при определенных обстоятельствах может даже съесть
человека. Короче говоря, Альберт воспринимал эту крысу как милое, белое и
пушистое существо. Но тут появился г-н Уотсон и, памятуя о том, что дети
испытывают страх от сильных и резких звуков, начал учить Альберта «уму-разуму».
Однажды, когда Альберт протянул руку, чтобы дотронуться до
своей красноглазой подружки, Уотсон ударил в гонг. От этого звука мальчик
вздрогнул, испугался, отдернул руку и заплакал. Вскоре после этого Альберту
дали кубики, он успокоился и стал играть. Но тут кровожадный Уотсон опять
подсунул мальчику крысу. Тот помедлил какое-то время, а потом снова потянулся к
животному. Бум! - раздался очередной звук гонга. Мальчик заревел как резаный.
Крысу забрали, мальчик успокоился и снова стал играть в кубики.
Когда же через какое-то время Уотсон в третий раз принес
мальчику крысу, стучать в гонг больше не потребовалось: едва увидев белое и
пушистое животное, ребенок орал, полный ужаса, поскольку устойчивый
динамический стереотип реакции тревоги образовался у него уже окончательно и
бесповоротно. Так Уотсон лишил Альберта милого, белого и пушистого друга. Впрочем,
беды несчастного дитяти на этом не закончились, поскольку, как выяснилось,
реакция страха стала возникать у него в отношении всех более-менее схожих
предметов, а именно: собаки, кошки, кролика, морской свинки, мехового пальто и
даже маски Санта-Клауса. Вот, собственно, этот феномен и носит название
«генерализации отрицательной эмоции».
Теперь разберем ситуацию на примере вегетососудистой
дистонии, которая есть выученный страх человека перед собственным физическим
дискомфортом Сердцебиение, как известно, стимул нейтральный. Если у собаки
усиливается сердцебиение, она в панику не впадает. Равно и человек, свободный
от страха разрыва сердца, переносит это явление без каких бы то ни было
негативных переживаний - стучит себе и стучит, слава богу! Но для человека,
находящегося в ситуации хронического стресса, значение этого нейтрального
стимула меняется. Он начинает тревожиться, и его страх, как пища в
экспериментах на слюнной железе собаки И. П. Павлова, подкрепляет ощущение
физического дискомфорта.
А дальше в дело входит механизм генерализации. Сначала
человека пугает только сердцебиение, потом какие-то другие симптомы телесного
недомогания, а в ряде случаев страх распространяется на те места и
обстоятельства, в которых этот физический дискомфорт возник. Если дело
происходило в общественном транспорте, то соответственно этот общественный
транспорт становится дополнительным условным стимулом, провоцирующим
вегетативный приступ. Причем, например, с метро страх может перекинуться и
дальше - сначала на автобусы, потом на трамваи, а дальше и на маршрутное такси.
Если дело происходило в закрытом помещении, то естественно, что впоследствии
любые закрытые помещения - от лифта до просто комнаты с закрытой дверью -
начинают оказывать абсолютно аналогичный эффект. А что поделаешь -
генерализация!
