Наконец, объявили, что инженерно-технические работники и их семьи будут доставлены в Магадан самолетами. Но так как они летают из Хабаровска, нам предложили немедленно покинуть Находку и поездом выехать в Хабаровск.
В Хабаровске нас разместили в приличной гостинице, но абсолютно переполненной вербованными людьми. Люди спали в холлах, коридорах, но, тем не менее, это было куда приятнее, чем в бараках. На фоне барачной жизни эти условия казались просто замечательными.
Но наше скитание не кончилось. В Хабаровске прожили неделю в ожидании самолетов. Но их всё не было и не было. Наконец, сообщили об отсутствии самолетов, и что нам всем придется опять ехать в злосчастную Находку, куда скоро прибывает за нами большой пароход. Мы были потрясены. И вот снова – Находка. Опять тесные бараки, опять переживания. Наконец, прибыл долгожданный теплоход «Ильич». Это – комфортабельное судно, ранее принадлежавшее Германии. Оно было подарено Гитлеру Муссолини и, конечно, предназначалось для других пассажиров. Было захвачено во время войны. Судно было оборудовано бассейном, волейбольной площадкой, рестораном и прекрасными каютами, включая «люксы». Началась посадка. Распорядителям пришлось нелегко. Им пришлось бороться с жуткой давкой. Исступленная толпа приступом брала трап парохода. Всё было сметено с пути. Каждый боялся остаться еще на неопределенное время в Находке. Нам удалось всё же взобраться со своими пожитками. Были заполнены не только роскошные каюты, но и все прогулочные и прочие палубы и площадки. Устраивались, кто как мог. Везде виднелись сидячие и лежащие человеческие тела.
Пользуясь правом договора, где для отца было оговорено предоставление мягкого проезда в поезде и отдельной каюты на теплоходе, мы в конце концов получили каюту люкс и были более чем довольны. Теплоход «Ильич» вышел из бухты и направился в открытое Японское море. Через двое суток подошли к проливу Лаперуза, разделяющему остров Сахалин и Японские острова. Все время, пока проплывали у берегов Сахалина, нас неотлучно сопровождал военный катер, шедший с правого борта, со стороны Японии. Вошли в глубокое и суровое Охотское море. Всё было подернуто сыроватой мглой под свинцовыми облаками. Непрерывно набегающие на теплоход огромные волны; стаи рыб, плывущие за теплоходом в поисках чего-либо съестного в сточных отбросах; водные фонтаны, создаваемые китами…
Бодрое настроение и любопытство многих пассажиров постепенно сменились вялостью, безразличием, затем тошнотой и, наконец, беспрерывной рвотой. В течение двух суток, когда продолжалась качка, всё судно было облевано, и атмосфера в закрытых помещениях, застоявшаяся и душная, была наполнена неприятными испарениями. В последние, пятые сутки путешествия, море успокоилось и мы смогли прийти в себя.
Проплыв таким образом 2700 километров, достигли бухты Нагаево, названной в честь адмирала А. И. Нагаева, составившего в 1767 году первую карту Дальнего Востока. Бухта Нагаево с трех сторон ограждена сопками и глубоко врезается в материк. У входа в бухту, возле пресного ключа, на камнях мыса, моряки с заходивших ранее сюда судов, по старой традиции, оставляли надписи, сохранившиеся до наших дней. Рядом с бухтой Нагаево расположена бухта Весёлая, названная так из-за многоголосицы многочисленных птиц, гнездящихся на скалах бухты.
17. Девять лет в Магадане
На разрушенной временем большой сопке, пологие склоны которой сбегают к берегам бухт Нагаево и Веселая, расположен город Магадан. Он никогда не был провинциальным городом. Он сразу строился, как столица Дальстроя, вернее, как столица районов особого подчинения. Магадан был на особом положении и подчинялся непосредственно Москве.
Там располагалось своего рода советское губернаторство, во главе которого стоял всесильный начальник Дальстроя – генерал из МВД. В его власти было всё: земли, воды, недра, море, воздушное пространство, леса, горы, транспорт, люди и всё остальное. Там были свои законы – жесткие законы МВД. Это объяснялось наличием в этом крае большого количества заключенных, использовавшихся в качестве рабочей силы.
Город встретил нас неприветливо. Мокрый снег и резкий сырой ветер. Тишина. Как писал отец, в дополнение ко всему присоединилось неприятное ощущение от первого знакомства с некоторыми весьма ходкими выражениями этих мест. Например: «Магадан – что самолет: если и стошнит, то не выскочишь». Дело в том, что существовал исключительно строгий режим въезда и выезда из города. Или вот: «Колыма, Колыма, чудная планета. Двенадцать месяцев зима, остальное – лето». Еще забавнее: «Сто рублей не деньги, женщина в шестьдесят лет не старуха». Тогда там было очень мало женщин и много мужчин. Женщин ценили на вес золота.
Если ко всему этому добавить взятую с отца подписку, где было перечислено несколько пунктов, невыполнение которых каралось двадцатью пятью годами тюрьмы, или еще убедительнее – расстрелом, то настроение моих родителей не было бодрым.
В отделе кадров Дальстроя Тимофей Григорьевич получил направление в научно-исследовательский институт номер 1 МВД СССР, рис. 1.19. (Отметьте: Институт Номер Один – в то время исследования в сфере обогащения высоко ценились). Отца принял директор Н. А. Шило, потом академик Сибирского отделения АН СССР. Когда он узнал, что наша семья живет в бараке, немедленно предложил переехать в освободившуюся комнату одной сотрудницы, ранее приехавшей в Магадан по вербовке.
Рис. 1.19. Всесоюзный научно-исследовательский институт золота и редких металлов: ВНИИ-1 МВД СССР. Магадан. Здесь работал Т. Г. Фоменко.
Несколько позже отцу дали освободившуюся квартиру в бухте Нагаево, на склоне сопки. В деревянном домике было две квартиры, которые отапливались дровами. Каждое воскресенье родители пилили дрова, затем отец их колол, а я носил и складывал. Всё это я хорошо запомнил. Такого запаса нам хватало на неделю. В этом домике мы жили довольно долго. Расстояние от него до института было значительным, а общественного транспорта туда не было. Вечером идти одному не так уж приятно. В те времена были случаи, когда вечерами бывшие уголовники встречали одиноких прохожих и требовали денег. Если у остановленного денег не было и не было чего-либо ценного из вещей, он обычно получал солидный пинок со словами: «Надо с собой всегда что-либо иметь. Больше в таком виде нам не попадайся». Отец знал это обстоятельство и всегда носил с собой 150 рублей, в качестве выкупа. Это как раз та сумма, которой тогда хватало, по магаданским ценам, на один литр спирта и неприхотливую закуску.
Через некоторое время отцу дали комнату в благоустроенном доме почти рядом с институтом. Отпала необходимость постоянно носить при себе 150 рублей.
На рис. 1.20, …, рис. 1.44 показаны некоторые фотографии нашего магаданского периода.
Рис. 1.20. В. П. Фоменко с сыном. 1954 год, г. Магадан.
