– Эх, если б на «Скорой помощи» такие красотки работали! Каждый день бы вызывал!
Но Нина в ответ на двусмысленный комплимент нахмурилась, и Макс развивать тему не стал. Оперся на руку, стал подниматься… видно, больно ему. На лбу испарина выступила, губы кусает, но, молодец, ни слез, ни нытья. «Видел бы ты, как папаша вчера орал, когда молоток себе на ногу уронил!» – покачала головой Нина. И великодушно предложила:
– Опирайся на меня. Помогу.
Макс отказываться не стал: оперся. Одной рукой за плечо обхватил, а второй за грудь держится: вроде бы случайно схватился за первое попавшееся место.
Нина поступила так: сначала забросила раненого на сиденье, а потом со всего маху приложила по цеплючей грабле.
– За что? – он притворился, что удивлен.
– А чтоб ручонки не распускал, – буркнула Нина. – Тут у нас не эротический фильм, и я тебе не медсестра.
– С характером девка, – констатировал раненый. И самоуверенно прибавил: – Что ж, тем интересней. Ну, поехали?
– Ты мне не нукай, – охолонила его Нина. – А лыжи мои куда девать? Они сюда не поместятся.
– Это разве лыжи? – Олигарх покосился на потрескавшиеся деревяшки и фыркнул: – Брось тут, я тебе завтра нормальные куплю. Как плату за спасение.
– Я смотрю, ты крутой, – констатировала Нина. – Все купить можешь…
– Претензию понял, – моментально среагировал олигарх. – Тогда скажу так: подарю тебе лыжи как плату за доставку. За, так сказать, таксомоторные услуги. Такая формулировка пойдет?
– Пойдет, – буркнула Нина и подумала: «Да, достойный экземпляр. Если не женат, с ним можно поработать».
* * *
Раньше Нина видела коттеджи только со стороны и сейчас с интересом оглядывала огромный двор.
– Ну, как? – небрежно поинтересовался Макс.
Нина сдержанно ответила:
– Забавно…
Хотя, конечно, коттедж ее впечатлил. Неужели здесь живет один Макс? (Тот уже сообщил, что одинок, «гол как сокол», несчастен и неухожен.)
Дом – площадью метров пятьсот, во дворе – беседка из белого мрамора, огромная альпийская горка и фонтан, все дорогое, красивое. Даже собачья конура – и та кирпичная. Только собака несерьезная – на Нину, постороннего человека, даже не гавкнула.
«Да, я бы хотела здесь жить, – подумала Нина. – Только собаку бы заменила – какой же это охранник, если она не лает?»
– Тебе тут нравится? – продолжал пытать ее Макс.
– Даже не знаю. Странное ощущение… как в тюрьме.
– Почему же в тюрьме? – обиделся Макс. – Из-за того, что решетки на окнах?
– Да нет… Просто такое чувство… Будто весь мир – где-то далеко, а мы – на краю света…
– Ты смотри, как красиво говорить умеет, – хмыкнул Макс. – Но край света – это ж разве тюрьма? Наоборот – рай, покой…
– Ладно, не будем спорить о терминах, – оборвала его Нина. – Где снегоход оставить?
– Прямо, – он ткнул в стену дома.
– Не поняла…
Макс щелкнул брелоком, и стена, как в сказке про Али-Бабу, разъехалась. Гаражные ворота, значит, такие. Круто. Мало того, что радиоуправляемые, вдобавок – в тот же цвет, что и дом. А пол в гараже заботливо усыпан снегом. Чтобы, значит, снегоходовы полозья о бетон зря не терлись.
– И правда – как в раю, – оценила Нина.
Но лучше б этого не говорила: Макс снова полез обниматься, жарко задышал в ухо, предложил:
– Тогда приглашаю тебя в рай. Оставайся!
– Нет, – отрезала Нина, сбрасывая его руки. – Я ухожу.
Останешься так сразу, «на сегодня», а назавтра уже забудут, не пригласят.
Макс настаивать не стал. Тут же сменил пластинку, сопеть в ухо перестал, заканючил голосом капризного мальчишки:
– А как я в дом поднимусь? У меня ведь нога сломана!
– Лифта, что ли, нет? – хмыкнула Нина.
– Не, лифта нет, – вздохнул Макс. И серьезно добавил: – Архитектор сказал, проектом не предусмотрено.
– А ты что, собирался поставить? – улыбнулась Нина.
– Были мысли. Чтоб совсем уж все как у людей.
– Интересные тебя посещают мысли… – фыркнула Нина.
Она помогла Максу слезть со снегохода. Позволила обхватить себя за плечи. Дотащила до холла, поместила в глубокое кресло возле пылающего камина.
– Уф-ф, красота… – Макс взялся тянуть ноги к огню, неловко повернулся и тут же скривился от боли: – Вот гадство!
– Надо к врачу ехать, – сказала Нина.
– Ага, – Макс кивнул.
Он пошарил по подлокотнику кресла, нажал какую-то кнопку.
– Слушаю, Максим Константинович, – тут же откликнулось кресло веселым мужским баском.
Нина вздрогнула.
– Позвони костолому, пусть подъедет, – приказал Макс.
– А что… – Кресло, видно, хотело разузнать, что случилось, но Макс снова нажал на кнопку, и голос умолк.
Тут уж сложно было сдержаться.
– Ну у тебя и сервис! – восхитилась Нина.
– А, ерунда! – отмахнулся Макс. – Живем как можем.
Нина еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Да, интересный экземпляр этот олигарх! Похож на мальчишку, который полгода клянчил у родителей игрушечную машинку, а теперь делает вид, что у него таких машинок – целый автопарк…
– Вот что, Нинок, – продолжал между тем Макс. – Раз ты у меня оставаться не хочешь, хотя бы свой адрес оставь.
– Письма писать будешь?
– Нет. Лыжи тебе пришлю, как обещал.
– Веретенники, дом семнадцать.
– А улица? – не понял Макс.
– Без них обходимся. Зачем? В деревне всего сорок домов.
– У нас в поселке столько же, но улицы есть. Специально собрание проводили и называли. Я знаешь чего добился? Чтобы моя улица моим именем называлась. Так что Макс Костяков теперь живет на аллее Костякова! Классно?
– Не знаю, – пожала плечами Нина. – Я бы предпочла, чтобы моей фамилией что-нибудь другое назвали. Какой-нибудь завод. Или фонд.
– А у меня завод тоже есть, – расплылся Макс. – «Фармацевтическая фабрика Костякова». Слышала про такую?
– Нет. Но ты расскажи! – подбодрила Нина.
– Тебе это интересно? – не поверил Макс.
– Про твой завод – да, – тепло улыбнулась она. – К тому же я на экономическом факультете учусь, так что твой опыт мне пригодится.
И тут Макс даже про свою больную ногу забыл. Битый час с удовольствием повествовал, как он, бедный, но смелый и умный парень, раскручивал «с нуля» обанкротившееся предприятие, а Нина восхищенно кивала и думала: «Да, он, конечно, привирает и приукрашивает. Но молод, неглуп, живет в особняке… Такого человека можно и полюбить».
