А тот испугался и говорит:
— Я Брюсов ученик.
— Как ученик? — спрашивает царь. — Ведь у него старый ученик. Ты, говорит, врешь! Ты самозванец.
А ученик говорит:
— Да ведь я тот самый и есть, но только Брюс переделал меня в молодого.
Спохватился было, да уж поздненько. Петр и говорит:
— Ну-ка, расскажи, как он тебя переделал.
Нечего делать — надо рассказывать. Тут он и принялся говорить, да во всем сознался.
— Я, говорит, не виноват, а меня подговорила вот эта мадама, — указывает на Брюсиху.
А она оправдывать себя начала:
— Нет, говорит, ты врешь, поганый прощелыга, от тебя, жулика, все огни загорелись!
А ученик на нее все сваливает. А царь слушает и вникает. Слушал, слушал и говорит:
— Я вижу, вы два сапога пара. У вас, говорит, анафемов, совместный уговор был погубить Брюса. Ну, говорит, если совместный, так и награда вам будет совместная. Взять, говорит, их под арест!
И сейчас этому ученику и этой его любовнице белые ручки назад и потащили, куда следует. После того Петр приказал, чтобы Брюса с большим почетом похоронили. Потом ученику и Брюсовой жене отрубили головы. Но только народ их нисколько не жалел.
— Собакам, говорит, и смерть собачья.
Так и пропали эти живительные капли. Петр поискал, как похоронили Брюса. Много пузырьков нашел, а как без Брюса распознаешь? Без хозяина и товар плачет. А если бы не погубили Брюса, так, гляди, сколько бы он переделал стариков на молодых…
Записано в Москве в августе 1924 г., рассказывал ученый торговец яблоками Павел Иванович Кузнецов, уроженец Тверской губернии.
Прутский поход
21 марта Брюс, уже вызываемый Петром к армии, двинувшейся на турок, писал князю Г. Ф. Долгорукову: «…в приказанном мне деле не вижу, чтоб какой прок был, а не дождався указ, ехать ко армее опасаюсь». Действительно, не удовлетворяла Брюса дипломатическая деятельность, тем более связанная с «выбиванием» денег. Поэтому, когда пришел ожидаемый указ, Брюс с радостью 16 апреля выехал из Данцига. По дороге к армии он исполнил дипломатические поручения во Львове. 29 мая вступил в командование артиллерией, состоявшей из 122 орудий (наполовину полковых), 16 понтонов на телегах и 200 подвод с пороховыми ящиками, не считая телег, нагруженных бомбами и ядрами. В рапорте фельдмаршалу Шереметеву говорилось: «Вашему Превосходителству во известие доношу униженно, что я из Елбинга прибыл сюда ко армии вчерашнего числа и невмалой печали обретаюся, что, как стал при артиллерии служить, такого превеликого оскудения и нужды в провианте артилериских служителей невидал, из которых иные уже не ели ничего дней по пяти и по шти (шести. — А. Ф.). И не чаю, чтоб могли втакую нужду оные войти, ежели б я сам при них был, но надеюся, что оным того б не было»
[71].
Прутский поход 1711 года был вызван беспокойством Турции, опасавшейся усиления России после Полтавской битвы. Кроме этого, Карл XII постоянно давил на своего союзника, пугая его агрессивными замыслами Петра. Русский царь полагал, что этим походом он сможет вновь продолжить решение задачи выхода к Черному морю. Кроме того, усиление в ходе войны русской мощи давало повод южнославянским народам, находившимся под гнетом Оттоманской Порты, надеяться на помощь России в деле освобождения от турецкой зависимости. Валашский и молдавский предводители неоднократно обращались к Петру, убеждая его, что окажут великую поддержку во время похода, что христианские народы должны противостоять мусульманскому засилью.
И все же главной причиной начала военных действий на юге стало то, что оказавшийся во владениях Османской империи после поражения под Полтавой Карл XII начал усиленно создавать антирусский военно-наступательный союз.
В 1710 году положение шведского короля в султанатстве заметно укрепилось. Он стоял лагерем в Бендерах. Поначалу там было всего полторы тысячи человек, через год после Полтавы численность лагеря возросла до десяти тысяч человек. К шведам стали примыкать остатки разбитых русскими отрядов наемников из Украины, Запорожья, Крыма, Прикубанья. Весной 1710 года в Варницу прибыл 1,5–2-тысячный отряд Ю. Потоцкого, который состоял из поляков и немецких наемников. Основной костяк лагеря составили казаки Орлика и запорожцы — примерно шесть-семь тысяч человек.
Карл XII рассчитывал поднять Османскую империю против России. В этом немаловажную роль сыграл уже известный нам бывший воспитатель царевича Алексея М. Нейгебауэр, который выполнял роль представителя шведского короля при султанате. Раздувая опасность русского могущества, Нейгебауэр 30 сентября предложил султанским чиновникам установить турецкий протекторат над Украиной, уверяя, что казачество охотно перейдет в турецкое подданство. Также он предлагал привлечь к военным действиям против России Иран, чтобы дальше отбросить Россию от турецких границ. Кроме этого, от имени шведского короля Нейгебауэр обещал ввести в Черное море 30 шведских небольших кораблей.
Попытка шведского посланника хотя и закончилась неудачей, но дала повод размышлять о реальности похода против России. В условиях сложного внутриполитического кризиса (в течение нескольких месяцев в Османской империи сменились два визиря) и нарастающей волны брожения в широких массах населения империи молниеносная победоносная война могла изменить ситуацию в стране к лучшему.
Решающим фактором, приведшим к войне России и Турции в 1710 году, стало вмешательство генерала С. Понятовского, который сумел найти свои аргументы. Он доказывал, что русский царь хочет окончательно завладеть Польшей, ввести флот в Черное море и потом совместно с поляками направиться на балканский театр войны.
Находившийся в Стамбуле русский посланник граф Петр Андреевич Толстой в течение восьми лет, с 1702 по 1710 год, успешно гасил отдельные всплески агрессии турок по отношению к России, применяя самые различные средства. Попытался он и к Понятовскому их применить, предлагая чин генерала от артиллерии русской службы, сделав попытку подарить 200 тысяч рублей, и даже испробовал надежное средство — яд. Но на подкуп генерал не пошел, отравить его не удалось
[72].
Против экспансии России на Балканах выступало и правительство Франции. Дипломаты короля Людовика XIV сделали все, чтобы подтолкнуть султана к войне.
В итоге русский посланник оказался в стамбульской тюрьме, где провел три года, а Турция осенью 1710 года решилась отбросить русских от своих северных границ.
В условиях продолжающейся войны со Швецией новая война была крайне невыгодна Петру I. Однако активизация военных действий шведского корпуса в Померании, переброска турками к границе с Россией военных грузов — все это и привело к подготовке в 1710-м и начале 1711 года Прутского похода.
