Во время ужина командир предупредил всех, чтобы никакой стрельбы в полночь не затеяли. Такой приказ начальника гарнизона. Отдельно строго предупредил командиров взводов и отделений.
Мы все поужинали из котла в амбаре. Были обычная каша с селедкой, чай, сахар, хлеб. Посовещавшись, решили все же пригласить вечером нового замполита.
Глава седьмая
Ликвидация «котла»
(1 января — 4 февраля 1943 г.)
Пятница, 1 января 1943 г. Новый, 1943 год!
Наступил новый, 1943 год. Полтора года с небольшим, как идет война. И куда забрался враг? У самой Волги, на Кавказе…
Пусть нож миновал сердце, но поразил другие не менее важные жизненные органы: печень, почки, селезенку… А организм не только жив, а вобрав живительные соки у своих истоков, расправил плечи, набрался новых сил не только, чтобы устоять, выжить, но и победить.
На полтора года его хватило, дойти до Волги. А дальше что? Наверняка на этом кончится вражеское шествие. Отсюда пойдет начало его краха. Наконец сложилась обстановка в нашу пользу. Попытка выручить своих под Сталинградом не удалась ему. Мало того, размололи отборную группировку Манштейна и 3-ю румынскую армию. Сейчас предстоит разгром окруженной группировки немцев под Сталинградом, в исходе которого нет сомнений. Из котла ему уже не выбраться. В этой операции будет участвовать и наша бригада. Приятно сознавать, что такие времена, наконец, настали и мы причастны к этому.
Хорошая стоит зима по нашим меркам. И мороз крепкий, и снег обильный, и солнце яркое, но холодное. Суровая, нам привычная зима. В валенках хорошо — ногам тепло, но телу холодно. Полушубки выдали только водителям и части ремонтников. Долго находиться на улице в шинели невозможно — мороз быстро добирается до косточек и ломает их. Теплых квартир нет, и не ждут нас. В движении, в работе холод переносится легче. Говорят, что нельзя привыкнуть к голоду, но и трескучие морозы — тяжелое испытание. Наши люди в какой-то мере все же привычны к такой погоде, а при хорошем настроении и морозы не настолько уже страшны. А настроение у людей хорошее. Еще бы! Гоним и добиваем врага.
Во время завтрака командир и новый политрук посетили место приема пищи личным составом возле кухни. Командир поздравил всех с Новым годом и пожелал, чтобы 1943 год стал годом разгрома врага. В ответ нестройно, но бодро прозвучало: «Смерть врагу!», «Смерть немецким оккупантам!», «Даешь победу!», «Победа, победа!». Они ушли к себе в отапливаемую летучку.
Хорошо посидели вчера вечером. Разошлись далеко за полночь. Каждый что-то принес. Столик был маленький — столбик, вкопанный в землю, и крышка на нем. Не все поместилось. Сидели на нарах, скамейке. Хотели начать «пир» перед самым началом нового года, но Наумов не смог выдержать, стал настаивать, чтоб наливал, и я разлил содержимое своей пол-литровой посудинки на восемь кружек. Начались тосты за старый год, чтобы все наши беды остались в нем, и, конечно, за победу.
Говорили кто о чем. Начали с мировой политики, о союзниках, что проститутки они — все виляют с открытием второго фронта, затягивают, чтобы мы ослабли к тому времени. Говорили о делах нашего фронта, о бригаде и нашей роте. Перешли к семьям нашим — бедолаги они, как им трудно. И конечно, не обошли женский вопрос в целом и в частности. Подняли тост, чтобы этот новый, 1943 год стал годом изгнания немецко-фашистских захватчиков из нашей страны. Это было заветной мечтой каждого из нас. Разошлись под утро.
До обеда сходил в медсанвзвод поздравить коллег с Новым годом. Нечего было взять с собой для женщин. Выручил Бяширов. Дал нераспечатанную пачку трофейных галет. Пошел хоть не с пустыми руками. Первой в медсанвзводе встретилась Шура Ладна, медсестра. Поздравил ее с Новым годом и преподнес пакет с галетами, сказав при этом:
— Для всех девчат.
— Тогда пошли пить чай. Прошу в нашу келью.
— Спасибо, Александра Батьковна. Разрешите, поздравлю мужиков с Новым годом и через пару минут зайду к вам. Пока передайте женщинам привет.
— Ждем, — махнула она мне рукой и пошла в пристройку, в комнату, в которой разместились женщины.
Мужчины сидели в комнате кто где: на двух кроватях, табуретках, ящиках. В углу стояли носилки. На одних носилках лежали ватные конверты. Возгласами приветствия встретили меня — обрадовались новому человеку. Были здесь Гасан-Заде, Модзелевский, Шепшелев, Иванов, два красноармейца — санитары. Видно, что были навеселе и о многом переговорили. Поздравил всех с Новым годом и пожелал, чтоб он стал годом окончания войны.
— А подарки какие принес? — спросил Модзелевский.
— А вы что принесли? — спросил я его.
— Требование на спирт, и выставляю его на этот стол.
— Думаю, что ты не будешь меня уговаривать подписать это требование, — обратился ко мне Гасан-Заде.
— Не стану.
— Молодец! Вот учитесь! Самый молодец из всех молодцов. И не зря люблю его. Спасибо. Хотел отдохнуть. Пришли ко мне и за горло берут. Подпиши, подпиши. Они хотят, чтобы я их вывел из строя. Могу ли я это сделать? Нет. Молодец, что меня поддержал. Надеюсь, что не принес заявку на спирт?
— Нет, и не думал. Хотя на всякий случай заготовил.
Взрыв хохота потряс домик. Не смеялся Гасан-Заде.
— Вот! — указал он на меня. — Такой же вымогатель, как все, только более хитрый.
— Как же без подарка? — опять обратился ко мне Модзелевский.
— Нес подарок, но встретил женщин и отдал им. Сладкое, вкусное — новогоднее.
— Учитесь! Настоящий мужчина, как у нас на Кавказе.
— Тогда пойду к девчатам, идемте со мной чай пить.
— Иди сам. Нам они уже не в интерес, приелись, — бросил Шепшелев.
Я пошел к женщинам. За мной никто не последовал.
— Вот и гость — хозяин подарка. Принимайте, — встретила Шура, и ко мне: — Они все истомились от желания узнать, кто нам прислал подарок.
Там застал, кроме Шуры, Майю и Любу Большакову. Комната так же была завалена, но лучше отапливалась. Отдыхали, приходили в себя после пережитого кошмара боевых действий. Обрадовались встрече, что остались в живых, как добавили — пока в живых. Поздравил всех с Новым годом, пожелал быстрейшего окончания войны, остаться в живых, встретиться с родными, выйти замуж за любимых и заняться чисто бабьим делом — нарожать побольше детей, в которых будет большая нужда после такой войны.
Шура первая отозвалась, сказала, что за ней дело не станет, постарается в этом смысле. Я недобрым делом подумал, что у нее уже ничего не получится после такого хоровода вокруг нее. Мне пожелали вернуться к родным и так же активно участвовать в пополнении населения страны. Большакова поставила на ящик из-под медикаментов банку мясной тушенки, рыбные консервы, сухари, налила миску с тепловатой водой из чайника для их размачивания. Хитро улыбаясь, водрузила рядом маленький пузырек со спиртом, оправдывалась, что больше нет, — хотя бы символически отметить наступивший Новый год. Предложили мне разлить спирт почти по каплям в армейские кружки.
