Что для этого нужно?
Прежде всего, решительно, раз и навсегда отделить принципиальные политические вопросы от личных столкновений и трений. Революционная организация, которая хочет жить, не должна позволять отравлять себя склокой. Существует нормальный организационный путь для разрешения личных вопросов: путь контрольной комиссии. Кто избегает этого пути, кто заменяет организационное рассмотрение личных обвинений пусканием отравленных слухов, тот осуждает себя. Прогрессивное течение не нуждается в таких методах. Вся история революционного движения во всех странах свидетельствует, что к отравлению идейной борьбы личной склокой прибегают такие группы, которые пришли в противоречие с ходом развития своей организации и тащат ее назад вместо того, чтобы идти с ней вперед.
Со стороны трудно подавать советы по организационным вопросам. Но, может быть, Вы нашли бы целесообразным наряду с Исполнительной комиссией выбрать Контрольную комиссию из нескольких спокойных и объективных товарищей и поручить ей самыми суровыми мерами, вплоть до исключения из Лиги, преследовать всякого, кто попытается впредь подменить политическую борьбу личной склокой.
Отрицать принципиальный характер борьбы, которая развертывалась в Лиге, могли бы только слепцы. Несомненно, что все члены Лиги признают известные программные и тактические принципы, общие всем нам. Но опыт свидетельствует, что от формального признания до правильного понимания и особенно до правильного применения на практике остается еще большой шаг, а иногда два и три.
То обстоятельство, что оппозиция находится вне партии, приносит большой ущерб как партии, так и оппозиции. Это состояние раскола поддерживается искусственно, по приказу сталинского центра в Москве. Никогда бы французская коммунистическая партия не исключила бы левой оппозиции, если бы руководствовалась интересами французского и мирового рабочего движения. Но сталинская фракция в СССР не может уже держаться у власти иначе, как удушая партию.
Страх перед левой оппозицией тем больше преследует сталинскую бюрократию, чем больше событий подтверждают правильность нашей платформы. В СССР Сталин расправляется с большевиками-ленинцами с помощью ГПУ. Чтобы оппозиция не сделалась опасной через Коминтерн, сталинский аппарат приказывает центральным комитетам всех партий исключать левую оппозицию, травить ее, клеветать на нее. В Испании сейчас сталинцы подготовляют объединительный коммунистический съезд, куда допускают все группы — при одном условии: чтобы они отреклись от русской левой оппозиции. Маурин, в котором социал-демократ соединяется с тред-юнионистом и анархистом, может присутствовать на объединительном съезде; большевики-ленинцы — Нин, Лакруа и др. — не могут. Один этот факт лучше всего характеризует беспринципную борьбу аппарата Коминтерна против нас.
Надо признать, что разные французские оппозиционные группы своей политикой в прошлом очень сильно помогали сталинской бюрократии изображать левых оппозиционеров как оппортунистов, полусиндикалистов и врагов партии.
В этом, однако, основном вопросе — отношения к партии — «Веритэ» долго не могла найти правильной линии, несмотря на свои большие заслуги в других отношениях. Сектантское презрение к партии, чрезвычайное высокомерие кружка, который привык жить голой критикой и не хочет знать, что делается вне его, стремление к «независимости», т. е. к изолированности, — вот те черты, которые проскальзывали с самого начала в статьях «Веритэ» и позволяли вокруг нее группироваться довольно разношерстным элементам, уставшим от революционной политики и по существу нам чуждым: полусиндикалистам, полуреформистам, политическим дилетантам и пр. и пр.
Борьба за то, чтобы превратить «Веритэ» из газеты изолированного кружка в орудие воздействия на коммунистическую партию, была неизбежной и необходимой борьбой. Она привела к размежеванию в рядах первоначальных друзей «Веритэ». База левой оппозиции от этого сузилась. Это дало кое-кому повод кричать о крушении левой оппозиции во Франции. Насколько я могу судить, к такого рода крикам склонны больше всего те, которые с самого начала стремились изо всех сил придать «Веритэ» неправильную физиономию и которые несут ответственность за ослабление организации и за ее кризис. Если бы «Веритэ» с самого начала не кокетничала с синдикалистами и с идеей второй партии (открыто или под псевдонимом «независимой фракции»), то она не создала бы лишних предубеждений против себя, лишних препятствий на своем пути, не опиралась бы на мнимых друзей и не вынуждена была бы терять их.
Каждое идейное течение, каждую фракционную группу следует проверять не только национально, но и интернационально: только тогда ее физиономия выяснится вполне. Открывающаяся с этой точки зрения картина интернациональных связей в высшей степени ярка: факт таков, что те элементы французской оппозиции, которые тормозили прогрессивное развитие Лиги, одновременно поддерживали в Германии, в Австрии и в других странах организации и группы, по существу, чуждые левой оппозиции и оказавшиеся вне ее рядов. Этого нельзя забывать ни на одну минуту. Позволить после проделанного опыта тащить себя назад к старым ошибкам было бы прямым преступлением. Сохранение единства организации, разумеется, в высшей степени желательно. Но бывают такие положения, особенно в молодых и слабых организациях, когда две группы настолько явно тянут в разные стороны, что совершенно парализуют жизнь организации. Что остается делать? Прежде всего надо исчерпать все возможности честного соглашения. Но если попытки не приводят ни к чему, то остается сказать друг другу: попробуем работать врозь, а через полгода или позже посмотрим, кто из нас прав, — может быть, тогда мы уже серьезно сойдемся на общем пути. Такое действие называется расколом. Но иногда раскол является меньшим злом. Организация менее многочисленная, но более единодушная может при правильной политике добиться крупных успехов, тогда как организация, раздираемая внутренней борьбой, обречена на загнивание.
Хочу ли я этим сказать, что единственным выходом для Лиги в настоящих условиях является раскол? Нет, я бы не решился высказаться с такой категоричностью. Но нельзя закрывать глаза на то, что раскол может оказаться единственным выходом из положения. Многое, думается мне, может зависеть от того, как пройдет ваша конференция. Чудес, как уже сказано, она дать не может. Но конференция все же очень крупное событие в жизни Лиги. После нее возврата к прошлому уже не может быть.
Либо конференция учтет проделанный опыт работы и ошибок, наметит план работы, распределит силы, выберет дееспособный центр и примет меры к тому, чтобы снова превратить «Веритэ» в еженедельное издание, — тогда конференция окажется крупным шагом вперед и опасность раскола рассеется сама собой.
Либо же конференция пройдет под знаком обессиливающей и деморализующей внутренней борьбы, — тогда лучше не откладывать раскола.
Я высказываю свое мнение с полной откровенностью и резкостью, так как думаю, что революционеры не нуждаются во внутренней дипломатии, и так как опыт учит, что затяжные кризисы не излечиваются сладкими речами.
Нужно ли прибавлять, что если бы обе основные группы Лиги: та, которую я поддерживаю в основных вопросах, и та, против которой я боролся, достигли добросовестного соглашения для действительной совместной работы, я был бы счастлив и готов был бы воскликнуть: «Принкипский мир умер, да здравствует парижский мир!» Каждый из нас, и я в том числе, поставил бы в этом случае охотно крест на прошлых ошибках, недоразумениях и столкновениях, ибо жить надо не прошлым, а будущим.
