– С конца лета я безработный.
– Человек вроде тебя – и без работы?.. И это и есть та новая страна, которую мы строим?.. Мы – европейцы, когда речь заходит о наших обязательствах, но наша безработица остается сугубо национальной. И ты ничего не собираешься предпринять?..
– Не ошибусь, если скажу, что бывали у меня и худшие деньки.
– А я отвечу, что если тебе и так хорошо, то нет ничего лучшего в жизни, чем не работать. Посмотри на меня, к примеру. Но в твоем возрасте еще рановато для этого. Ну а в моем – слишком поздно… Я состарился, не заметив как и когда.
– Тебе же еще и шестидесяти нет, Сесар.
– Ну и что, ведь это всего лишь цифра. Я стар. Чувствую себя старым. И Сусана это замечает. – Он умолк и сделал еще глоток вермута. – Могу тебе признаться, что раньше нас большее объединяло – ее и меня. А сейчас она почти не бывает дома. У нее всегда куча дел в ее театре, но я ее не осуждаю: она молода и пока что думает, что деятельность имеет смысл. Не осуждал я ее и тогда, когда… В общем, когда случилась ваша история. Да, я должен честно сказать тебе об этом. Я никогда не мог понять, почему мы отдалились друг от друга. А то единственное, чего я так и не понял в ваших взаимоотношениях, так это то, почему вы меня в них не посвятили.
Рульфо знал, что эта тема рано или поздно всплывет, хотя не мог предполагать той легкости, с которой далось Сесару ее упоминание. В его намерения не входило заглатывать наживку, но раньше, чем он об этом подумал, рот его уже открылся, чтобы таки ее проглотить.
– Сказать тебе об этом было бы абсурдом.
– Любой выбор, все что угодно, лучше, чем ждать, пока контрагент узнает обо всем случайно, не так ли? – возразил Сесар без малейшего намека на раздражение в голосе.
– Мы не были уверены в своих чувствах. И я по-прежнему думаю, что поступили мы правильно.
– Понятно. Ты всегда был бунтарем. Еще в университете.
– Ну а тебя всегда привлекала роль наставника бунтарей.
– Но ты-то был бунтарь-романтик, а это самое худшее. Раз уж ты пришел нас проведать, кое в чем я тебе признаюсь: меня не так задел тот факт, что ты спал с Сусаной, как этот твой мыльный романтизм, которым ты ее умащивал наедине. То, что вы трахались, мне казалось логичным. Парень, я сам тебя с ней познакомил, и я застолбил ее раньше тебя, если можно так сказать, но тогда она еще была молоденькой актрисой, а ты – молодым выпускником университета с дипломом филолога. Оба вы были молоды и красивы. И ты тоже, да. Демон, настоящий гребаный демон, серьезно, взгляни на себя только… С этими черными кудрями и бородой а-ля Че Гевара… Стоит девушкам тебя увидеть, как они теряют рассудок, и я их понимаю. Твой недостаток – доброта. Невозможно иметь такое лицо и быть таким добрым, как ты, Саломон. Ты похож на грешника, которому вздумалось стать аскетом. На самом-то деле – и я готов признать это – ты всегда был бóльшим поэтом, чем я. Мы оба любим поэзию, но поэзия любит только тебя… хотя останется жить со мной. И не думай, что это всего лишь игра слов.
– Почему бы нам не отложить в сторону эту тему, Сесар? Я пришел не для того, чтобы…
– Ты полагаешь, что Сусану можно в один прекрасный момент отложить в сторону? Если ты и вправду так думаешь, мой дорогой ученик Рульфо, это значит, что ты сильно изменился…
– И чего ты добиваешься? Чтобы мы снова стали драться?
– Нет-нет-нет, – успокоил его Сесар. – Прости, что заговорил на эту тему. На самом деле единственное, чего я хочу, так это жить. Иногда я просто умираю. Хотя и не до конца, и это – самое ужасное…
сусана.
Звук открывающейся входной двери вызвал улыбку на губах Сесара.
сусана. здесь
– Потому что, видишь ли… Жизнь опять и опять возвращается в мой дом, – прибавил он, усмехаясь.
Сусана. Здесь.
Глядит на него.
– Ну вы что, не собираетесь поздороваться?.. Смотри-ка, какое выражение появилось на ее лице, когда она тебя увидела, Саломон. Таким ее лицо не бывает ни в чьем присутствии, клянусь тебе… Ха-ха-ха!
На обед была подана овощная запеканка и телячьи отбивные – тоненькие, как следует прожаренные, как любил Сесар, в сопровождении сыра рокфор, следом – фрукты с сыром грюйер. Все из одного кейтеринга
[19], объяснили ему, они теперь так питаются, с некоторых пор заказывая все в кейтеринге, никто из них не испытывает желания готовить, но Рульфо с трудом верил, что это стало ежедневной рутиной, поскольку заметил, что оба уткнулись в тарелки с необычным энтузиазмом. Трапеза сопровождалась французским вином, название которого ни о чем ему не говорило, хотя они в один голос уверяли, что откупорили эту бутылку специально для него. Ее палец был перевязан бинтом – домашняя травма, по ее словам (он же сразу подумал, не сохранилась ли у нее привычка грызть ногти): эта повязка коснулась его костяшек, когда они чокались. Обед был съеден быстро и почти в полной тишине, и Рульфо решил, что дождется десерта, чтобы задать тот вопрос, с которым пришел. Затем Сусана принесла клубнику и уселась на средину ковра, а Сесар занял свой любимый диван; Рульфо сделал выбор в пользу пола, хорошо зная, что хозяин дома получит удовольствие, видя обоих у своих ног. Виолончель Макса Регера вырвалась из колонок, по несколько кубиков пахнущего медом коньяка «Курвуазье» было разлито по рюмкам; правда, Сусана предпочла ликер «Драмбуи». Поданная на десерт клубника оставляла на ее губах сургучные печати.
Она изменилась, теперь и Рульфо мог в этом убедиться. Да, она изменилась. Покрасила волосы в более светлый оттенок, и легкие морщинки заключили в круглые скобки ее улыбку. Она все еще была, без сомнений, очень привлекательна в этих фирменных джинсах в обтяжку и свитере с высоким воротом, на который спадала буйная шевелюра соломенного цвета, но для Рульфо она уже принадлежала прошлому, и он очень хотел бы, чтобы это его чувство оказалось взаимным.
В начале беседа крутилась вокруг нового и неожиданного проекта Сусаны – продюсирование театральных постановок.
«Продюсирование театральных постановок, бог мой!»
– Я не то чтобы собралась совсем оставить актерскую карьеру, но Сесар подал идею, и он прав… Нужно учитывать длительную перспективу. Не поверишь, но, если вникнуть, создать собственную компанию не так уж и сложно.
«Она и я, в машине, оба в хлам пьяные, во время той нашей вылазки… Она разделась и натянула на запястья мои браслеты, которые я обычно носил, когда был за рулем…»
– Проблема небольших трупп в том, что они почти никогда не получают субсидий, а теперь и того меньше.
– Культура всегда отвращает правительства, Сусана.
– Конечно, что ты еще можешь сказать?
– Вот перед тобой наш друг Саломон. Дипломированный преподаватель, который не может найти работу.
