– И вы оба вдруг оказались там одной и той же ночью, и, как по мановению волшебной палочки, дом открывается для вашего визита?.. Да ладно, Саломон, ну ты чего!.. – Она затянулась сигаретой и куснула ноготь. – Все это было… нагромождением случайностей, которые ты интерпретировал на свой манер… – И она изобразила свою фирменную заговорщическую улыбку. – Я тебя знаю, в том числе и то, что ты всегда был романтиком. Ты всегда мечтал, чтобы с тобой когда-нибудь приключилось нечто, подобное этой истории, разве не так?..
«Странные истории, странные вещи», – подумалось Рульфо. Те, что так не нравятся Бальестеросу. Но тут Сусана была не права: ему они тоже не нравились.
– Но Сесар-то вовсе не романтик, – возразил он. – И именно он подтвердил мою историю. На самом деле я пришел к тебе, Сесар, потому что, кажется, что-то припомнил… Не упоминал ли ты однажды о дамах?..
Сауседа с таинственным видом кивнул:
– Верно, и именно здесь находится другая сторона этого любопытного вопроса, о которой вы пока не знаете. Напряги-ка память: конференция, посвященная Гонгоре
[20], пять лет назад, здесь, в Мадриде… Отовсюду съехалось много народу…
– Теперь вспомнил: обед с тем австрийским профессором…
– Герберт Раушен. Интереснейшим типом он оказался, этот Раушен. На обеде мы сидели за столом как раз друг против друга, и он принялся говорить мне о поэтическом вдохновении. Его теория показалась мне привлекательной. Он полагал, как и греки, что поэт «одержим», то есть охвачен некой внешней силой. Конечно, он имел в виду не дьявола, а «внешние влияния». И тут в один прекрасный момент он меня спрашивает, не знаком ли я с легендой о тринадцати дамах. Для меня это было чем-то вроде дежавю: я моментально вспомнил ту ночь с моим дедом в мастерской и был… Ну, сказать, что я был ошеломлен, будет недостаточно. Я подтвердил, что кое-что об этом слышал. Ты ведь сидел рядом, Саломон, и ты спросил, что это за легенда…
– И никто из вас мне не ответил.
– И правда. Раушен сменил тему, а я был так растерян, что не знал, что сказать. Но я никогда не рассказывал тебе о том, что было дальше. После обеда он пригласил меня прогуляться. Я согласился, заинтригованный, ожидая великих открытий и разоблачений. Однако начало нашей беседы меня, скорее, разочаровало: он говорил о том, как хорошо он себя чувствует в Испании, о своем желании поселиться здесь (он жил в Берлине), об испанских коллегах, своих знакомых… В общем, ходил вокруг да около, касался различных тем, как будто не решался резко спланировать как раз на ту, которая, я уверен, интересовала нас обоих. Наконец он спросил меня, что я знаю об этой легенде. Я ответил, что почти ничего, и это правда. Я всегда полагал, что вся история была фантазией моего деда. Он как-то странно на меня взглянул и пообещал прислать мне одну книгу. «Это дерзкое и забавное эссе, – объявил он, – но, думаю, вы сможете извлечь из него некоторую пользу». Мы распрощались в тот же день, а неделю спустя я получил по почте испаноязычный экземпляр «Поэтов и их дам» – анонимное произведение, опубликованное первоначально по-английски и по-немецки в середине двадцатого века… У меня до сих пор где-то должна лежать эта книга, потом поищу… И уверяю вас, Раушен ничуть не преувеличил: речь шла о творении бредовом. Я бросил читать на середине, слегка рассердившись. В ней на соответствующих литературных примерах развивалась одна любопытная теория – о существовании некой секты, тайно занимавшейся внушением вдохновения великим поэтам. Автор не пояснял причину, по которой они это делали, он всего лишь приводил примеры, рассказывал истории. – Сесар ненадолго прервался, чтобы налить себе коньяку. Заодно наполнил рюмку и Рульфо, слушавшему его с большим вниманием. – Главных членов этой секты было тринадцать, они называются «дамы». Каждая дама занимает в секте, в соответствии с иерархией, свою ступень и наделяется символом и особым тайным именем. Их миссия – вдохновлять поэтов. «Но с какой целью?» – задавался я вопросом. Однако повторю: книга не давала ответа на этот вопрос. Некоторые дамы вошли в историю: Лаура – источник вдохновения Петрарки, Смуглая леди – для Шекспира, Беатриче – у Данте, Диотима – у Гёльдерлина…
[21] Я прочел только первые главы. Помню, что Лаура, вдохновительница «Книги песен» Петрарки, была, по мнению автора книги, дамой номер один, той, что Приглашает, чье тайное имя было Бакулария и чья внешность – девочки одиннадцати-двенадцати лет, белокурой, очень красивой – была не более чем, как уверял автор, неким обличьем… Потому что хотя он и не пускался в объяснения, откуда они взялись, но зато утверждал, что дамы – существа сверхъестественные… В общем, истории показались мне чистой воды фантазиями. Неделю спустя Раушен снова позвонил. Очень интересовался моим мнением об этой книге. Я предпочел отозваться сдержанно. Сказал ему, что теория о существовании тайной секты, взявшей на себя труд вдохновлять поэтов всего мира, по меньшей мере любопытна. Тогда он стал настаивать на следующей встрече. Сказал, что есть нечто, о чем в книге не упоминается и что очень важно и о чем мне надо узнать. Я спросил, что он имеет в виду. «Дама номер тринадцать», – сказал он. Я тут же вспомнил, о чем мне рассказывал дед, и спросил Раушена, почему ни в коем случае нельзя называть эту даму, а также почему это так важно. Но он хотел все это обговорить спокойно и обстоятельно. Я объяснил, что сейчас очень занят, и мы отложили встречу.
– А что было потом? – задала вопрос Сусана.
– Потом было то, что он мне больше не позвонил. И я позабыл и об этой теме, и о Герберте Раушене. В то время я как раз занимался тем, что сворачивал свои университетские дела, и потерял его след. Думаю, он все еще живет в Берлине. Но в любом случае мне представляется, что объяснение всего, что случилось с Саломоном, вовсе не обязательно должно иметь сверхъестественную природу… Речь может идти, например, о секте, которая сохранилась до наших дней. Розенкрейцеры, масоны и многие другие ведут свое происхождение от гораздо более древних обществ… Вполне возможно, что-то подобное имеет место и в случае с дамами. Группа из тринадцати женщин, например. И одной из них могла быть Лидия Гаретти.
– Эта теория видится мне более приемлемой, – сказала Сусана. – Мы живем в век разных сект.
Сесар с воодушевлением потер руки:
– Предлагаю попытаться собрать всю возможную информацию об этом деле. Я постараюсь разыскать эту книгу и разузнать, где сейчас находится Раушен… Сусана, ты, кажется, знакома с парой-другой журналистов: как ты думаешь, не сможешь ли ты раздобыть какие-нибудь сведения о Лидии Гаретти – из тех, что не попадают в печать? Реально это все или нет, но совершенно точно, что эта женщина держала в доме фотокарточку и текст, собственноручно написанный моим дедом… Невероятно!.. Одного этого достаточно, чтобы мне захотелось узнать о ней побольше…
– Хм, – произнесла Сусана, – хорошо, я согласна сыграть роль следователя. – И добавила, улыбаясь Рульфо: – Хотя бы исключительно в память о прежних временах…
