Нет. Превыше всего остального, она сделает это за него и за то, что Сага сотворила с ним.
В этом заключалась ее ошибка. Самая серьезная ошибка.
И пока Ракель ждала в кустах, всматриваясь в темноту, она думала о том, что именно это по-настоящему дало ей силы, чтобы овладеть стихом-кинжалом и захотеть воспользоваться им.
«Твоя ошибка. Твоя огромная ошибка».
Она попыталась расслабиться. Знала, что у нее лишь один шанс. Разработанный ею план был рискованным: серьезно ранить Сагу. Убить ее телесную оболочку. Она понимала, что уже ничего не может сделать для спасения своего сына, но если дама номер двенадцать падет, месть ее достигнет своей цели. Она ничего не потеряет, предприняв эту попытку, по крайней мере ничего, что имело бы для нее значение, а если повезет, то добьется успеха. Ей нужен шанс. То, что произойдет потом, было ей глубоко безразлично.
При том условии, что клинок, который она держит во рту, достигнет своей цели, остальное не имеет для нее значения.
Что может ей помешать? Что?..
Она предчувствовала некую угрозу – столь же безмерную, как ночь, сомкнувшаяся вокруг них.
И все же, если этот стих выполнит свое предназначение, она сможет умереть спокойно.
Некая мысль пыталась оформиться у него в голове. Как раз та часть головоломки, которой не хватало. Но сформулировать ее никак не получалось.
Сидя на темной траве и глядя в небо, он вдруг обратил внимание на облако, похожее очертаниями на льва с разинутой на луну пастью, словно лев собрался ее заглотить. Рульфо фантазировал: что, если звезды – это остатки проглоченной львом и потом вышедшей у него из-под хвоста луны? Млечный Путь был отчетливо виден в морозной черноте. Какое-то время он на него глядел. Мирная сыпь далекого-далекого света. Вокруг было тихо, ни звука. Насекомые от такого холода померзли или заснули. Девушка, казалось, даже не дышала, словно и она впала в зимнюю спячку: сидела на корточках, ни на что не опираясь, не отрывая взгляда от лужайки. Луна зашла за облако, и ее прекрасное лицо словно укрыла вуаль. Густые черные волосы развевал ветер.
А Бальестерос? Кажется, он погружен в собственный страх; ружье у него на коленях. Пар от его дыхания такой же белый, как и его волосы и лицо. Рульфо молча пожелал ему удачи. И снова погладил рукоятку и серебристую поверхность охотничьего ножа, которым снабдил его доктор. На мгновенье улыбнулся, подумав о том, какое необычное снаряжение принесли они с собой – стих, ружье и нож. С другой стороны, противник у них тоже необычный. И если ни одна из этих вещей не окажет нужного воздействия, то им не поможет и динамит.
«Что же все-таки не складывается?» – спросил он себя в очередной раз.
Акелос… Ее тщательно разработанный план, растянутый во времени: то, как она использовала Алехандро Герина, чтобы передать Сесару тайну дам, позже дополненную деталями, которые удалось собрать Раушену; то, как она оставила портрет и листок бумаги, чтобы он их нашел, а Сесар вспомнил легенду о поэтах и дамах; сны и филактерии в доме Лидии Гаретти и в психологическом центре; имаго. Все части этой головоломки крутились в его голове, побуждая составить из них фигуру, которая имела бы смысл.
Образ.
Они здесь для… для чего? Чтобы предотвратить уничтожение Акелос. Нет. Какого дьявола их должно это заботить?.. Какого дьявола это когда-нибудь должно было их волновать?.. На самом деле они здесь для того, чтобы уничтожить Сагу.
Чтобы отомстить.
Акелос была очень хитра. Она выбрала их некоторое время назад, сделав невольными героями неизвестной им драмы: он оказался вместилищем, Ракель – бывшей Сагой, а Бальестерос помогал им попасть туда, где они сейчас оказались. Очень хитроумный план. Но в чем его цель?
Наверху горели звезды. В детстве отец пытался научить его узнавать самые главные созвездия. У каждого из них было имя, которое отличало его от остальных. А ему тогда подумалось, что созвездия очень похожи друг на друга и только их имена придавали им нечто совершенно особенное…
«Что же это? Бога ради, что?»
Он попытался собрать воедино все, что знал, отойти назад, найти ключ, слово. Был уверен, что есть нечто, на что они не обратили внимания, что упустили.
Созвездия… Имена…
Внезапно он почувствовал, что девушка пошевельнулась. Слегка. Как будто ей захотелось сменить позу, но так, чтобы никто не заметил. Теперь ее рука коснулась его.
– Они там.
Он повернул голову по направлению к лужайке. Не увидел ничего странного. Стояла непроницаемая тишина.
– Что такое? – прошептал Бальестерос.
– Они там, – повторила девушка, напрягшись, как струна.
Но там были только лес и темень. Подул ветер. Облака, закрывавшие луну, разошлись. Серебряный свет высветил очертания деревьев и отбросил на землю тени. Тени стволов.
– Где? – спросил Рульфо.
– Там.
Тонкие тени стволов. Тени
с очертаниями
женщины. Тени неподвижных женщин. Женщин, стоявших перед ними в ряд, закосневших в холодности, с глазами, словно фосфоресцирующий халцедон, с вьющимися или прямыми волосами, подсвеченными луной, гладкой и такой нежной кожей, отливающей жемчужным блеском. Двенадцать обнаженных тел. Двенадцать женских фигур. Воздух наполнился характерным запахом крови, словно рты их были разверстыми ранами. Тишина была безграничной. Ничто не шевелилось на лужайке, казалось, что листья, трава и воздух являются частью декорации. Посреди этого безжизненного пространства стена из обнаженных, отливающих радугой тел выделялась, словно белесые потеки на черном фоне ночи.
– Они не могут видеть нас, – послышались слова Ракель. – У нас есть доступ. Не может быть, чтобы они нас видели.
Голос ее звучал убедительно, но ни Рульфо, ни Бальестероса он не успокоил.
У них всё – ритуал, понял он, придя в замешательство. Даже ярость, даже распутство. Он представлял себе некий разнузданный и дикий шабаш ведьм, а видел перед собой безупречный церемониал, где каждый жест, казалось, выверялся веками.
Первые четыре дамы отошли на расстояние четырнадцати шагов, встали на колени в четырех углах воображаемого прямоугольника, в котором остались все остальные, и склонили голову. Следующая четверка отошла на одиннадцать шагов, и они сделали то же самое. Две следующие отмерили восемь шагов. Дама номер одиннадцать сделала четыре шага и опустилась на колени. Сага осталась в центре и подняла правую руку ладонью кверху. На ладони лежал небольшой предмет, поблескивавший в лунном свете. Рульфо узнал этот предмет. Это было имаго Акелос.
– Они разошлись, чтобы начать ритуал Активации, – шепнула Ракель.
Было заметно, как напряжено ее тело. Казалось, она высчитывает точный момент для нападения. Бальестерос, выглянув из-за ствола дерева, судорожно сжимал в руках ружье, но полностью утратил представление о том, что ему следует делать, и с недоверием разглядывал группу неподвижных фигур.
