А если все наоборот: не она их в загс послала, а они ее попросили протекцию составить? Мол, если самим заявление подавать – регистрацию только через месяц назначат, а мы хотим побыстрей... И Марина Евгеньевна ничего не заподозрила, согласилась помочь. А им нужно было не в загс попасть вне очереди, а просто, не вызывая подозрений, из ее машины сбежать.
Хорошо, рассуждаем дальше. Как отравили – ясно. Как на законных основаниях покинули ее автомобиль – тоже. Но по-прежнему непонятно, что заставило Холмогорову сесть за руль. И откуда Антон с Нелли – если они, конечно, отравители – знали, что хозяйка именно в тот день поведет машину сама? Она ведь почти всегда с шофером ездила...
Интересно, а доза психотропного, сама по себе, была смертельной или нет? Надо было у Аркадия Васильевича спросить. Но, похоже, нет. Он ведь как сказал: «На наших дорогах – верная погибель...» Значит, будь за рулем водитель, ничего б с Холмогоровой не случилось. Просто вернулась бы с тяжелой головой, завалилась спать, а утром проснулась здоровенькой.
И другая странность: менты, которые дело ведут, они что, совсем дураки? Раз стало известно про психотропное в крови Холмогоровой, ежу понятно: в первую руку надо проверять тех, кто вместе с ней обедал. То есть Антона и Нелли. И волочь их в кутузку. Однако эта парочка прекрасно себя чувствует. Ходят с важными лицами, планируют, как распорядиться наследством. Значит, менты их не подозревают.
Может быть, ей, Татьяне, имеет смысл сладкую парочку сдать? Да еще и про возможные мотивы милицейским подсказать? По крайней мере, с Антоном все ясно: он Марину Евгеньевну обкрадывал, и та об этом знала. Значит, в любой момент могла раздавить его, как мокрицу. И он почел за благо от хозяйки избавиться... А что, серьезный мотив.
Впрочем, идти в милицию, продолжала рассуждать Татьяна, да еще в местную, совсем не хочется. Да и закладывать – даже тех, кто тебе неприятен, – претит. К тому же на многие вопросы ответов просто нет. А узнать их хочется. Очень.
И Таня, повинуясь первому порыву, решительно отправилась на второй этаж, где располагались гостевые спальни. Без стука распахнула дверь в комнату Шахова. Ну и плевать, если застанет парочку за утехами...
Однако Антон оказался в комнате один. Валялся на кровати одетый, в ботинках, все покрывало уже в песке. Волосы всклокочены, глаза красные. Спал, что ли? Или тоже бухает – как хозяин-барин?
Увидел ее, всполошился:
– Что случилось, Танюшка?
«Танюшка»... Ничего себе, наглость! Так ее только отчим называет.
И Садовникова, не чинясь, бухнула:
– У меня к тебе единственный вопрос. Это ты подсыпал Холмогоровой яд?
Как надо допрашивать, представление она имела весьма смутное, но интуитивно догадывалась: немаловажно – ошеломить.
Антон захлопал глазами. Пробормотал:
– Откуда ты знаешь?
Тут уж сама Таня опешила. Что, считать его слова признанием?
Впрочем, Шахов вовсе не выглядел перепуганным. Сел на кровати. Пригладил волосы. Усмехнулся. Спокойно произнес:
– Обвинение твое звучит, безусловно, грозно. Только в курсе ли ты, Танюшка, из чего состоял в тот день обед Холмогоровой?
Садовникова промолчала. И Антон триумфально продолжил:
– Я тебе расскажу. Листья салата. Отбивная – без гарнира и даже без панировки. И минеральная вода. Возникает резонный вопрос: куда сыпать психотропное? В минеральную воду, разумеется, скажешь ты... – Он насмешливо посмотрел на Татьяну и закончил: – И будешь неправа. Потому что в столовке за обедом случился небольшой инцидент – и тому была масса свидетелей. Минералку Марине Евгеньевне принесли неоткрытую. Это ж столовая, не ресторан, особого сервиса нет. И она вызвала официантку, вкрутила той мозги: подавать воду всегда нужно открытой. А потом – открыла бутылку сама. Демонстративно. И сама перелила воду в стакан. Ну, и потом мы еще шампанское пили. Оно тоже, ясное дело, в запечатанной бутылке было. В него как-то сложно что-то подсыпать... В милиции со мной, знаешь ли, согласились.
Явно не врет. Да и смысла врать ему нет. И Таня, уже совсем без прежнего запала, произнесла:
– А загс? Почему вы туда именно в тот день отправились?
– В том все и дело! – с жаром откликнулся Антон. – Я ж тоже не дурак, понимаю: загс-то очень кстати для меня с Нелькой оказался. Но клянусь тебе – и официантки из столовой притом мои слова подтвердили – Марина Евгеньевна сама хотела от нас избавиться. Шоферу просто сказала: ты сегодня больше не нужен. Ну а мы-то не шоферы, я ее зам, Нелька – секретарша... Вот Холмогорова и устроила цирк, чтобы нас куда-нибудь отправить. Почему вы не женитесь, говорит, хватит тянуть, езжайте в загс прямо сейчас, а я все организую... Мы, честно говоря, от ее напора даже опешили. Мне еще тогда показалось: ей зачем-то понадобилось одной остаться. А начался цирк сразу после телефонного звонка. Знаешь, откуда звонили? С телефона-автомата! По нынешним временам редкость, значит, действительно что-то важное. И строго конфиденциальное. Вот она нас и выгнала. Поэтому, Танечка, – Антон триумфально взглянул на нее, – я чист, аки ангел. По крайней мере, у милиции ко мне претензий нет.
Садовникова взглянула в его лоснящуюся, довольную рожу. Тихо произнесла:
– Но ты ведь обкрадывал Марину Евгеньевну.
Ждала, что Шахов начнет оправдываться, однако тот лишь плечом дернул:
– А что оставалось делать? С такой-то зарплатой... Она мне тыщу баксов платила, если ты не в курсе. Это что – деньги? Да и потом, скажешь тоже: обкрадывал... Все управляющие ведут двойную бухгалтерию. Когда от многого берут немножко, это не воровство, а честная дележка.
– Она, между прочим, знала, что ты у нее воруешь. И собиралась с волчьим билетом тебя выгнать, – спокойно произнесла Татьяна.
И наконец пробила его хладнокровную защиту – в глазах Шахова мелькнуло смятение. Девушка усмехнулась, добавила:
– Об этом ты тоже в милиции рассказал?
Антон молчал.
– И еще... – в азарте продолжила Садовникова. – Вы ведь из Сочи в тот день на такси ехали. Уткнулись в «пробку». Оставили машину и отправились к месту аварии пешком. Сам говорил: пару километров на своих двоих отмахали. Зачем?
– А чего было у моря погоды ждать? – пробормотал Антон. – Все равно ведь явно встали глухо. Могли проторчать хоть час, хоть три. Вот я и предложил Нельке: пойдем лучше пешком. Заодно посмотрим, что там случилось.
– Все у тебя, Тоша, так складненько получается... Всему объяснения находятся... – пробормотала Садовникова.
– Да потому, Тань, – фамильярно улыбнулся Шахов, – что я, аки слеза, чист. Подумаешь, пару десятков тысчонок себе откатил... – И серьезно добавил: – Ты лучше к мужу ее присмотрись, к несчастному вдовцу. Вот уж кому смерть Марины Евгеньевны выгодна – какие миллионы захапал!
