Однако через секунду мы услышали, как отодвигают щеколду. Затем дверь распахнулась. Изабель Ван Аллен смотрела на нас из темноты комнаты. На ней был плотно запахнутый черный бархатный халат. И еще она была бледнее обычного, но темные глаза смотрели внимательно и даже жестко.
– В чем дело? – недовольным тоном осведомилась она. Вопрос был адресован мистеру Робертсу – поначалу, как мне показалось, она даже не заметила моего присутствия.
– Я… я очень беспокоился, – пролепетал Десмонд. – Стучал, а ты не открывала.
– Я пыталась уснуть. Тебе известно, что вчера вечером мне стало нехорошо. И я приняла снотворное.
– Но ты… теперь тебе лучше?
– Да, Десмонд, – со вздохом ответила Изабель. – Наверное, съела что-то не то. Но теперь мне гораздо лучше.
– Может, принести чего-нибудь?
– Спасибо, не надо.
– Тогда позволь войти и посидеть с тобой.
– Нет, – резко произнесла она. Затем тон ее немного смягчился: – Да не волнуйся ты обо мне. Погуляй, постарайся весело провести это утро. А позже зайдешь, мне нужно кое-что перепечатать.
Тут Изабель взглянула на меня, как показалось, немного странно.
– Э… Вы ведь позаботитесь о моем дорогом Десмонде, да?
– Да… конечно, – пробормотала я.
– Спасибо за заботу, – поблагодарила она. Потом протянула руку и потрепала его по щеке. – Ты просто душка, мой милый Десмонд.
Изабель подалась вперед и поцеловала его в губы. Я ощутила неловкость при виде столь интимной сцены и отвернулась.
А затем она захлопнула дверь.
Мистер Робертс громко выдохнул, словно долго задерживал дыхание. Поначалу показалось, что он вовсе забыл о моем присутствии. Но вот наконец он отвернулся от двери. И на его губах промелькнула неуверенная и грустная улыбка.
– Я… простите, что я устроил такую сцену, миссис Эймс, – сказал он. – Просто это на нее так не похоже – не открывать двери на стук.
– Что ж, рада, что все обошлось и она в порядке.
– Да, – рассеянно кивнул Десмонд. Однако мысли его, похоже, были где-то далеко.
Тут мы расстались, и он прошел в свою комнату. Уходя, я подумала, что было в этой только что разыгравшейся сцене нечто неприятное. Изабель вела себя странно. Хотя, с другой стороны, при плохом самочувствии это неудивительно: болезнь делает людей капризными.
И однако же было в ее поведении что-то неестественное. Да и Десмонд явно не радовался такому примирению. Несмотря на все эти жесты со стороны Изабель, он напрягся при ее поцелуе и выглядел очень расстроенным, когда уходил к себе. Уж не знаю, чем это было вызвано – то ли смущением от моего присутствия, то ли раздражением от того, что она не пустила его к себе. Одним словом, жизнь у него, похоже, не райская…
Примерно через час ко мне в комнату зашел Майло.
Винельда последовала примеру Паркса и яростно начищала мои сапоги для верховой езды. Я же читала, уютно устроившись у камина.
– Все еще читаешь эту гадость, да? – спросил Майло, указывая на «Жертву зимы» у меня в руке. – Так вот, я пришел спасти тебя от этой напасти. Только что был на конюшне и попросил грума оседлать для нас двух отличных лошадок. Так что, едем? Ты же обещала мне верховую прогулку.
– Да, наверное, – рассеянно ответила я. Если честно, я уже какое-то время не читала. Никак не могла сосредоточиться на романе – все размышляла об Изабель Ван Аллен. Что-то в этой сцене у двери в ее комнату меня насторожило, но мне никак не удавалось понять, что именно.
– Что ж, рад твоему энтузиазму, – сухо заметил он.
Я улыбнулась и подняла на него глаза:
– Прости. Я просто задумалась.
Майло кисло взглянул на меня, но промолчал.
– Прогулка на лошадях – звучит заманчиво, – я поднялась из кресла.
– Вот и отлично. – Он прошел к двери в свою комнату. – Буду готов через несколько минут.
– Хорошо. – Я отложила книгу и стала переодеваться в костюм для верховой езды – белую блузу и рыжевато-коричневые бриджи, которые заправила в начищенные до блеска сапоги. Винельда принялась чистить щеткой темно-коричневый суконный жакет, так что мне пришлось подождать. И я снова уселась в кресло.
Обычно я радовалась перспективе прокатиться на лошадях вместе с мужем. Но сейчас у меня просто не выходила из головы Изабель Ван Аллен. Возможно, она действительно занемогла и не хотела, чтобы Десмонд видел ее в таком состоянии.
Я взглянула на дверь в соседнюю комнату. Майло еще не закончил переодеваться, Винельда продолжала возиться с моим жакетом. Может, стоит еще раз взглянуть на мисс Ван Аллен перед прогулкой. Я понимала: она будет не в восторге от моего вторжения, зато я успокоюсь, узнав, что с ней все в порядке.
– Сейчас вернусь, Винельда.
– Хорошо, мадам. Я уже почти закончила.
Я вышла из комнаты и прошла через холл.
– Мисс Ван Аллен? – позвала я, тихонько постучав в ее спальню. Очевидно, она забыла запереть дверь после разговора с нами, и та отворилась от легкого толчка.
Я заглянула в комнату, но видно было плохо: темно, тяжелые шторы по-прежнему опущены. Возможно, Изабель все еще спит. Если так, мне не стоит ее беспокоить. Ведь она была очень недовольна, когда к ней заглянул мистер Робертс.
Я все топталась на пороге и никак не могла решиться – то ли войти, то ли удалиться и оставить ее в покое.
А затем вдруг подумала: что, если ей стало хуже? Может, все же стоит проверить и вызвать врача, если ей по-прежнему плохо.
– Мисс Ван Аллен? – снова тихо окликнула я.
И шагнула в комнату, и угодила прямо в лужу вина на полу. Пустой бокал валялся неподалеку от двери.
Глаза немного свыклись с темнотой, и тут возле лужи я увидела Изабель Ван Аллен. Она лежала на полу все в том же черном бархатном халате. Лежала, раскинув руки и отвернувшись от двери.
Я была довольна, что предчувствие меня не подвело. Надо срочно вызывать врача.
Я опустилась перед ней на колени, вино тут же впиталась в ткань бриджей.
– Мисс Ван Аллен? Изабель? – Я дотронулась до ее вытянутой руки. Она была холодной. Но не слишком холодной.
Я попыталась обхватить Изабель руками и хотя бы поднять с пола, но она показалась очень тяжелой. Ее голова безвольно откинулась назад. На меня смотрели темные невидящие глаза.
Я тихо ахнула. Я была слишком потрясена, чтобы выдавить крик, и осторожно опустила ее обратно на пол. А затем выбежала в холл, и тут из-за угла показался Майло.
Увидев меня, он резко остановился. И на его лице появилось выражение, которого я никогда прежде не видела.
– О, Господи, – выдохнул он.
Я опустила глаза и увидела, что испачкалась вовсе не в вине. Это была кровь.
