– Не думаю, что это имеет такое уж большое значение, – заметил Майло. – Она не первая и не последняя из женщин, кто выходит замуж по этой необходимости.
– Нет, конечно, – согласилась я. – И именно поэтому мне хотелось бы знать, не стоит ли за всем этим что-то еще.
– Стоит, могу тебя заверить.
– Что?
– Интересно, что ты упомянула именно миссис Коллинз. В моем разговоре с садовником как раз упоминался мистер Коллинз.
– Вот как? – воскликнула я, обнадеженная перспективой получить хоть какой-то новый ключ. – И что же он сказал?
– Сказал, что той ночью, когда погиб Эдвин Грин, он вдруг проснулся и увидел две фигуры, бредущие от летнего домика. Потом он на несколько секунд отвернулся, а когда снова глянул, заметил, что в дом входит только один человек.
– И это был Брэдфорд Гленн?
– Нет. Это был Филипп Коллинз.
– Но это могло случиться в любое время ночи. Ведь выходили они не все сразу.
Майло покачал головой:
– Он сказал, что видел, как выходили другие, и удивился, что последний джентльмен вышел значительно позже. Похоже, его очень интересовали их действия. Остается лишь гадать, почему происходящее в Лайонсгейте стало притчей во языцех в местном пабе.
Я призадумалась над этой новой информацией. Неужели той ночью Изабель Ван Аллен видела мистера Коллинза? Неужели она приняла его за Брэдфорда Гленна и потому решила, что тот стал виновником смерти Эдвина Грина?
– Но ничего больше он не сказал?
– Да кто он такой, чтобы иметь свое мнение? Помощники садовников не слишком влиятельные люди, сама понимаешь.
– Да, наверное, но вдумайся. Какая-то путаница или недопонимание заставили Брэдфорда Гленна покончить с собой. Просто ужасно.
– Никто не заставлял Брэдфорда Гленна совершать самоубийство, – заметил Майло. – В конечном счете, все это лишь слухи. – Майло не питал симпатии к людям, оказавшимся слабаками. Самому ему было абсолютно плевать, что думают о нем люди. А потому он был не в силах понять, что общественное мнение может проделать с менее, чем он сам, волевыми людьми.
– Да, – отозвалась я. – И все равно это так трагично.
– Как бы там ни было, но сей джентльмен из паба все же поделился со мной одной интересной информацией. Известно ли тебе, что Филипп Коллинз десять лет тому назад прибыл сюда из Южной Африки потому, что убил человека, поссорившись с ним в баре?
Брови у меня полезли на лоб.
– Ну, разумеется, нет.
– А теперь догадайся, чем он его прикончил.
– Ножом, – ответила я.
– Именно.
Я откинулась на спинку сиденья, оценивая информацию.
– Почему же его не арестовали за убийство?
– У того человека тоже был нож, а показания свидетелей о том, как все произошло, разнились. И вот в конце концов полиция решила не выдвигать против него обвинения. И, разумеется, разразился грандиозный скандал, и он был вынужден уехать. Думаю, он связался с компанией Изабель вскоре после приезда. Потом затеял некий инвестиционный бизнес, прикрываясь именем Эдвина Грина, ну а потом принялся обхаживать твою подругу Фриду и добился ее расположения. И заставил ее выйти за себя замуж, когда она забеременела. И все разрешилось самым наилучшим для него образом уже через несколько месяцев после бегства из Африки.
– Реджи говорил, что мистер Коллинз и мистер Грин ссорились из-за этих инвестиций. Как думаешь, может, это он убил Эдвина Грина, а затем – и Изабель, которая о чем-то догадывалась?
Майло пожал плечами:
– Вполне возможно.
Постепенно начала вырисовываться хоть какая-то общая картина. Должно быть, Фрида подозревала, что смерть Эдвина Грина не просто несчастный случай, но примерно в это же время поняла, что беременна. И если бы мистера Коллинза арестовали, она оказалась бы в почти безвыходном положении. Я не понимала, как у нее хватило совести выйти замуж за человека, обвиняемого в убийстве. Но, с другой стороны, люди способны принять и не такие решения в самых отчаянных обстоятельствах.
Казалось бы, дикий поступок, но вполне возможный. Бедная милая моя Фрида. И может, будучи все это время замужем за человеком, которого боялась, она пыталась хоть как-то защитить свою семью.
– Майло, – начала я, – думаю, нам надо заехать в участок и перемолвиться словечком с инспектором Ласло. – И время подходящее, и как раз начался дождь. Хотя, если честно, мне совсем не хотелось видеть инспектора.
Он покосился на меня:
– Ты уверена? Мне казалось, что вы с инспектором не в слишком дружеских отношениях.
– Постараюсь не замечать его совершенно хамских манер, – отозвалась я. – Дело очень важное.
Но, как вскоре выяснилось, волновалась я напрасно. На сержанта, сидевшего за стойкой, моя настойчивость не произвела ни малейшего впечатления.
– Его сейчас здесь нет, мадам.
– О, – разочарованно выдохнула я. Этого я никак не ожидала. Всегда полагала, что инспекторы полиции проводят большую часть времени за столом в кабинете и ждут, когда совершится преступление. – Но, полагаю, вам известно, когда он вернется?
– Боюсь, что нет, – ответил он и снова уставился на лежавшую перед ним бумагу, полностью меня игнорируя.
– Вам нетрудно попросить его связаться со мной по телефону, когда он вернется? – спросила я. – Я временно проживаю в Лайонсгейте.
Тут он поднял на меня глаза:
– Так он и поехал в Лайонсгейт, мадам.
Что ж, так даже лучше.
– Могу я позвонить ему от вас?
Он с недовольным видом придвинул ко мне телефонный аппарат. Наверное, инспектор Ласло уже успел наградить меня самыми нелестными характеристикам. Или же сержант просто не питал доверия к каждому, кто находился в пределах имения Лайонсов.
Сняла трубку Лаурель и говорила запыхавшись, точно бежала к телефону со всех ног.
– Да, Эймори, в чем дело? Что-то случилось?
– Нет. Но дело в том… Я не уверена, конечно, но думаю, что знаю, кто убийца.
– И это все? – с сарказмом заметила она. – Ну, так расскажи мне. Кто же это?
– Я… мне не хочется обсуждать это сейчас. Скажи, а инспектор Ласло все еще там?
– Да. Хочешь поговорить с ним?
– Нет, – ответила я, – не сейчас. Просто передай ему, что у меня для него очень важная информация. И попроси непременно дождаться меня, ладно?
– Да, конечно. Эймори…
– Да?
– Будь осторожна.
И вот мы выехали в Лайонсгейт, и в полном соответствии с атмосферой этого мрачного вечера на нас обрушился страшный ливень. Дождь хлестал потоками. Думаю, нам еще повезло, что он не превратился в снег. И еще хуже было бы, если бы вдруг начался буран.
