– Сорян, подруга. Пусть знакомые твоего Яра приезжают на следующей неделе, – сказал он каким-то странным голосом. – В этот же день и в это же время.
– Хорошо, я передам, – осторожно сказал Ярослав, который выдавал себя за меня.
– Спроси, что у него с голосом, – зашептала я ему на ухо, и Зарецкий покорно задал вопрос.
– Все в порядке, – отозвался Олег.
У меня было такое чувство, что он пьян – слишком развязным был его голос, слишком странные нотки в нем были. А может, дело не в алкоголе? Может быть, он принял… что-то другое? Думать об этом не хотелось – Олег не такой уж и болван, чтобы связываться с наркотиками. Но я все-таки поставила галочку в голове, чтобы чуть позднее поговорить насчет этого с другом. Если, конечно, я вернусь в свое тело.
Ярослав сбросил вызов и уставился на меня снизу вверх. Почему-то мне казалось, что наличие его сознания в моей голове делает мое лицо каким-то глупым.
– Твой друг идиот, – возмущенно сказал Яр. – Даже не объяснил, что произошло. А мы по его милости должны туда-сюда кататься.
– Ничего страшного не случилось, – ответила я, хоть и тоже была раздосадована случившимся. – Приедем еще раз.
Он фыркнул и первым пошел к машине. Пришлось идти следом.
В машине мы решили, что поедем домой. Ко мне домой, естественно.
– У меня еще пара контрольных и семинары, будешь готовиться, – сказал он мне. – Я хорошо учусь. Так что не порть мне репутацию.
– А ты будешь готовиться к лекции, – весело ответила я Злорадскому.
– К какой лекции? – не понял он.
– По мировой литературе, – сказала я. – Которую я веду у вашего курса. Если до пятницы мы не поменяемся телами, тебе придется провести пару.
Ярослав побледнел.
– Я не хочу, – заявил он сердито. – Какой из меня лектор?
– Такой же, какой из меня – студент, – отозвалась я.
– Господи, да когда это проклятие закончится? – закатил глаза к небу Ярослав. – За что мне все это?!
– Аналогичный вопрос.
Дома мы разошлись по разным комнатам. Я отправилась на кухню учить один из предметов, по которому предстояла контрольная работа, а Зарецкого посадила читать лекции по эпохе Ренессанса. Без меня, однако, Ярик долго не протянул. Спустя час раздражающе широкой мужской походкой ввалился в кухню, держа ворох распечаток.
– Куровна, я тут нашел книгу про тебя, – возвестил мне он.
– Какую? – подняла я на него взгляд, переставая мысленно повторять одно и то же длинное заумное определение.
– «Похвала глупости» Эразма Роттердамского, – Зарецкий заулыбался, довольный своей шуткой.
Я несколько раз хлопнула в ладоши.
– Десять баллов, Зарецкий.
Тот ухмыльнулся и заявил:
– Я хочу чай.
– И что я должна сделать?
– Налить, разумеется, – сел он на свободный стул.
– А больше ничего мне не сделать? – спросила я.
– Какая ты гостеприимная, – фыркнул он и чай себе налил сам. И мне заодно.
– Спасибо, хозяюшка, – погладила я его по голове, разворачивая конфету.
Чаепитие наше прошло вполне мирно. Ярослав, конечно же, съел едва ли не весь пакет с конфетами, а потом стал жаловаться, что ему нехорошо.
– Что-то у меня странно болит живот. Слушай, а вдруг, – глаза у Ярослава стали большими и испуганными, как у олененка, – а вдруг это те дни?!
– Какие те дни? – не сразу поняла его я. И только когда он тяжело вздохнул, явно сетуя на мою глупость, я догадалась: – А-а-а, ты про это… Да не бойся. Это не страшно.
По лицу Ярослава пробежала волна отчаяния. Кажется, он был со мной не согласен – это было очень страшно. Крайне.
Решив немного поиздеваться над глупым Енотом и отомстить за утренний сюрприз, я встала, ушла в спальню, а спустя тридцать секунд вернулась и положила перед ним на стол небольшую белую упаковку.
– Вот, это тебе, – сказала я, пытаясь не засмеяться. – Когда те дни начнутся – понадобится.
– Что это?! – горестно возопил Ярослав.
– Тампоны.
– И что я должен с этим… – он брезгливо взял упаковку двумя пальцами и потряс, видимо, надеясь, что то, что внутри, будет звенеть и бряцать, – делать?
Я красноречиво поиграла бровями и, обведя собственное тело взглядом, остановилась чуть ниже пояса.
– Нет, – побледнел еще больше Яр. – Нет. Ты не можешь так поступать. Не надо, Куровна.
– Надо, Злорадский, – с сочувствием сказала я. – Иначе ты будешь очень плохой грязной девочкой.
Он едва не заплакал, а я с трудом сдерживала смех.
– Да ладно, – решила я пожалеть его. – Я тебе прокладки куплю. С «крылышками».
Кажется, Ярослав был на грани обморока.
– Да не переживай ты, – рассмеялась я весело. – Те дни были незадолго до нашего обмена. Так что пока можешь не беспокоиться.
Яр облегченно выдохнул.
В этот день мы ночевали вдвоем – Дан позвонил и сказал, что поехал в клуб с друзьями и вернется к утру.
– Я даже знаю, с какими друзьями, – с большим намеком в голосе сказал Ярослав, положив трубку.
– Какая тебе разница? – нахмурилась я. Личную жизнь Дана обсуждать не хотелось. Кто ему нравился: мальчики или девочки – было только его выбором.
– Просто интересно, – пожал он плечами и поинтересовался довольно-таки ехидно: – Он знакомил тебя со своим самым лучшим другом? Как у них распределены гендерные роли?
– Дан предпочитает держать свою личную жизнь при себе, – ответила я сухо. – Ты все, что я давала, прочел?
– Это странно, не находишь? – Зарецкий проигнорировал мой вопрос. – С одной стороны – он твой хороший друг, и вы даже живете вместе, распределив домашние обязанности. А с другой, ты ничего о нем не знаешь. Верно?
– С чего ты взял, что я ничего не знаю о Даньке? – рассердилась я. Слова Яра задевали. В Данииле я никогда не сомневалась.
– Странно не знать, с кем встречается твой друг.
– Я же сказала – не привыкла лезть в его личную жизнь, – отрезала я.
– Лезть в личную жизнь – это одно, – спокойно сказал Яр. – А знать о личной жизни – это другое. Вот я не лезу в отношения Вана и Жени. Но когда они стали встречаться, он нас познакомил. А тебя твой друг знакомил с кем-нибудь?
Я молчала, насупившись.
– Не важно, какого пола вторая половина, – каким-то взрослым, чуть насмешливым голосом сказал Ярослав. – Важно доверие, нет?
Я посмотрела на Зарецкого долгим внимательным взглядом. С одной стороны, он был прав, хоть раньше я никогда и не задумывалась об этом. А с другой меня раздражали его нравоучения. Я была уверена в Дане как в друге, и намеки на обратное ужасно не нравились.
