– Что ты только что сказал, церковник?!
– Я сказал, – стараясь сохранять спокойствие, ответил историк, – что приехал сюда вести важные переговоры с князем Владимиром, а не с его женщиной. Если бы я знал об этом заранее, то взял бы с собой послушниц.
– Ты, я вижу, смелый человек, – лицо князя исказилось, и он теперь мало напоминал героя сказок – перед Марселем стоял безжалостный правитель, которому ничего не стоило убить человека. – Не боишься за свою жизнь?
– Людская жизнь – лишь мгновение, тонкая нить, которую может оборвать любой. Однако, кроме мирской жизни, существует еще духовная. Поэтому я спокоен. Убьешь меня – я попаду в рай. Император даже не заметит моего исчезновения. Он найдет себе другого посланника, который впредь будет обходить стороной твои земли, неся знания другим народам. А ты можешь и дальше молиться своим богам и делать вид, что мир вокруг тебя не меняется. Кто от этого выиграет – еще вопрос.
Скрытая угроза, прозвучавшая в речи Марселя, возымела нужный эффект: Владимир сразу остыл и вернулся на свое место, задумчиво почесывая подбородок. Лада же была совершенно спокойной – все это время она с любопытством наблюдала за происходящим и теперь, казалось, даже была немного разочарована тем, что князь не дал выхода своей ярости. Тем не менее, она предпочла не вмешиваться, вероятно, не желая лишний раз раздражать мужчину.
– Ты оскорбил меня, – князь снова заговорил ровным голосом, который сильно контрастировал с той атмосферой опасности, которая царила в зале. – И я должен был бы казнить тебя, не раздумывая. Однако я помню и о том, что до сих пор у нас с твоим правителем не было ссор. К тому же посланников у нас не принято убивать, даже если они ведут себя чересчур вызывающе. Поэтому я забуду о твоей дерзости. Ты устал с дороги, тебе следует отдохнуть. Завтра продолжим нашу беседу. Слуги покажут тебе твои покои.
Сказав это, Владимир поднялся и, демонстративно отвернувшись от гостя, подошел к окну. Поняв, что аудиенция закончена, Марсель также встал и на негнущихся ногах вышел из залы. Оказавшись за дверью, он вдруг почувствовал, что его начинает колотить нервная дрожь, и попытался взять себя в руки. Мужчина не был уверен в том, что эта временная отсрочка не была простым предлогом удалить его из комнаты, чтобы придушить где-нибудь по-тихому. Ученому было известно о том, что русские правители, в отличие от своих западных соседей, редко когда устраивали показательные казни, предпочитая устранять неугодных так, чтобы потом можно было развести руками: мол, что поделаешь – споткнулся человек на ровном месте и сломал себе шею, или в простынях запутался и самоудушился. Поэтому Марсель прежде, чем пройти в отведенную для него комнату, настоял на том, чтобы ему разрешили пообщаться с его спутниками. Похоже, что сопровождавшему его стражнику не давали никаких распоряжений на этот счет, потому что он с равнодушным видом кивнул и проводил его к выходу.
Марсель надеялся на то, что Муса не последовал его совету осмотреться, а остался ждать возле княжеского дома, и поэтому едва сдержал радостное восклицание, когда увидел мавра, который ждал его, сидя верхом на лошади. Его помощники находились тут же, не было только Курьяна. Впрочем, у мужика не было никаких веских причин оставаться здесь, и историк подумал, что он, скорее всего, отправился на местный рынок.
– Что? – спросил Муса, внимательно приглядываясь к Марселю.
– Нам придется задержаться здесь, – ответил тот, борясь с желанием вскочить в седло и поскорее умчаться, куда глаза глядят. – Князь сегодня не в духе.
– Ладно.
– Скажи-ка мне, добрый человек, – обратился ученый к стражнику, который продолжал стоять рядом, – где поселятся мои люди?
– Князь об этом ничего не говорил, – отозвался тот, позевывая.
– Значит, они могут жить со мной?
– Значит, могут. Только тесно вам там будет – не хоромы, чай.
– Ничего страшного, мы потерпим.
Отправив двух охранников на поиски Курьяна, ученый поманил за собой мавра, и тот легко спрыгнул с коня. Проследив за тем, куда отведут лошадь, Муса, наконец, кивнул и заявил, что готов. Человек князя смерил его подозрительным взглядом и, подумав несколько секунд, показал взглядом на саблю:
– Сними. С оружием нельзя.
Заметив, что стоявшие неподалеку дружинники, услышав эти слова, словно невзначай подошли ближе, Марсель усмехнулся: судя по всему, киевляне опасались заморского гостя.
– Не спорь, – обратился он к мавру.
Помедлив немного, Муса все же подчинился – отстегнув саблю, он вместе с ножнами передал ее охраннику, заметив при этом:
– Потеряешь – голову оторву.
– Ну-ну, – усмехнулся тот, принимая оружие. – Что ж, пойдемте.
Больше не боясь поворачиваться спиной к безоружным спутникам, он повел их по коридорам и спустя всего две-три минуты открыл одну из тяжелых дубовых дверей.
– Располагайтесь.
Комната, в которой Марсель оказался, разочаровала его не только своими размерами, но и весьма скромным убранством. Даже по сравнению с избой, которую предоставил им Тимоха, покои, как их назвал Владимир, казались бедными и темными и, скорее, напоминали келью, чем жилое помещение. Тем не менее, здесь было все необходимое, и ученый кивнул охраннику:
– Благодарю! Передай князю, что я всем доволен.
– Да уж, передам, будь спокоен, – буркнул тот, уходя.
Выглянув за дверь и убедившись в том, что в коридоре никого не было, если не считать дружинника, который находился достаточно далеко от комнаты и поэтому не мог их слышать, Марсель сделал знак Мусе говорить тише и прошептал:
– Все сложнее, чем я думал. Князь не хочет креститься. Он вообще ничего не хочет. И еще я, кажется, здорово его оскорбил.
– Что сказал? – спросил мавр.
– Что баба за него решения принимает. Не стоило, да?
– Зря, – осуждающе покачал головой Муса. – Убить могут.
– Вот и я тоже об этом подумал. Но пока мы еще живы, так что давай-ка вместе придумаем, что делать дальше.
– Какая баба? – мавр, уловивший основную мысль собеседника, решил разобраться в ситуации.
– Некая Лада. Не знаю, кто она такая, но точно не жена князя.
– Почему знаешь?
– Просто знаю, и всё, – нетерпеливо отмахнулся Марсель – не мог ведь он в разговоре ссылаться на летописи. – Но это не так важно. Она настраивает Владимира против нас. Скорее всего, ее подослали к нему.
– Муслимы? – нахмурился Муса.
– Не думаю, – ученый впервые всерьез задумался о том, кем на самом деле была эта таинственная девушка, и пока не мог дать определенного ответа на этот вопрос. – Она не склоняет князя к смене веры, напротив, настаивает на том, что нужно все оставить, как есть.
Сказав это, Марсель вдруг замолчал. У него было ощущение, будто он упускает что-то очень важное, что находится на поверхности, но почему-то не видно ему. Попросив своего собеседника дать ему пару минут на размышления, он опустился на лавку и закрыл глаза. Девушка была слишком образованной для простолюдинки – это было слышно по ее речи. К тому же мужчину смущала и беспокоила ее поразительная осведомленность. Создавалось впечатление, будто она знала не только о цели его визита, но и многое из того, что даже ему было неизвестно. Может быть, Лада была шпионкой? Тайным агентом неизвестных врагов Владимира? Это многое бы объясняло: и ее влияние на князя, и нежелание менять что-то в укладе славян, чтобы они остались на своем прежнем уровне и потеряли бы сильных союзников. Но что-то подсказывало ученому, что это было не так, однако и собственной версии, которая могла бы хоть как-то объяснить произошедшее только что, у него не было. Как он ни старался, этот неизвестно откуда взявшийся персонаж не вписывался ни в одну из знакомых ему исторических ниш. Наконец, устав строить догадки, он повернулся к Мусе, который все это время терпеливо ждал.
