– И что?
– На Лубянке у вас по-прежнему решается больше, чем в Кремле. А к голосу полковника Ходасевича там прислушиваются. Вот я и прошу – я совершенно серьезен, Таня, чтобы он замолвил за меня словечко…
Она не удержалась от ернического тона – настолько неожиданным, на грани фарса, показалось ей предложение Ансара:
– Ты хочешь, чтобы я походатайствовала о твоем политическом убежище в России?
– Об этом речи пока не идет, – усмехнулся Ансар в ответ. – Я просто хочу предложить вашему государству сделку. Я готов сдать – именно вам – некоторых своих бывших друзей. А взамен получить полный иммунитет. С меня снимают все обвинения, и я свободно передвигаюсь по миру, живу, где хочу, езжу, куда хочу, и безо всяких ограничений, где хочу, пользуюсь своими собственными финансами.
– Почему бы тебе не предложить эту сделку американцам? – пожала плечами Таня.
– Потому что, если об этом их попрошу я – неважно, через каких посредников, – ответом на сто процентов будет железное: «нет». А когда о том же самом Америку попросит Москва – отношение будет совсем иным.
– И Москва должна тебя полюбить, потому что ты сдашь ей Костенко…
Ансар сделал гримасу:
– Костенко, с его жалкими попытками замаскироваться, – всего лишь мелкая рыбешка. А я знаю – или могу узнать – о местонахождении других, по-настоящему ключевых фигур. Международных террористов. Которых разыскивает весь мир.
– О боже, Ансар. Почему бы тебе не обратиться с этим своим соблазнительным предложением к кому-нибудь другому?!
Черные глаза сверкнули:
– Потому что ты – единственный человек в мире, кому я могу доверять.
– Спасибо, конечно. Только вот один небольшой нюанс: как раз я-то тебе и не доверяю.
Спорить шейх не стал.
– А этого и не требуется. Мы ведь не бизнес совместный затеваем. Просто, когда ты вернешься в Москву, расскажешь отчиму о моем предложении. Назовешь имена. Того же Костенко. И еще, к примеру, Усама. А дальше – обо всем забудь.
– Да, Ансар… – вздохнула Татьяна. – Я, конечно, всю голову сломала: зачем ты меня позвал? Но о подобном даже подумать не могла… Прямо какой-то детектив получается. Очень плохой. Советский. Красавица комсомолка помогает экс-террористу начать новую, честную жизнь. Уже смешно… Лучше бы я в Москве осталась. Я сегодня новый проект должна была презентовать…
– Да, у тебя очень насыщенная, напряженная и яркая жизнь, это я уже понял, – глаза шейха блеснули. – У тебя поклонник на спортивном «БМВ» и роскошные вечеринки в ночных клубах. Однако ты все-таки прилетела…
Таня еле удержалась, чтобы не хмыкнуть. Не зря, получается, она выдернула верного Кейвина. Имидж преуспевающей дамочки успешно создан. Только что ей с того?
Ансар же вдруг коснулся ее руки – требовательно и одновременно нежно. И мягким голосом произнес:
– Я на самом деле очень скучал о тебе… Таня.
– О, да, – грустно улыбнулась она. – И писал мне письма, и названивал каждый день…
– Ты прекрасно понимаешь, что я не мог этого делать. Не в моих привычках создавать проблемы тем, кого я люблю, – покачал головой шейх.
– Брось, Ансар, – горько усмехнулась Садовникова. – Пока я была тебе не нужна, ты мне и не создавал никаких проблем. А понадобилась – тут же создал…
– Ты можешь меня забыть. Немедленно, как вернешься в Москву и поговоришь со своим отчимом, – парировал тот. И твердо добавил: – Только я тебя не забуду. Никогда. Даже если мы больше не встретимся.
Ансар вновь коснулся ее руки – еще требовательнее, еще нежнее. И Таня вспомнила разом, одной ослепительной вспышкой все их ночи: безумные, горячие, яркие. И завтраки в одной постели, когда только он и она. И его поцелуи. И его смуглое, сильное тело. И…
Таня почувствовала, что слабеет. В конце концов, что за обиды? Оба ведь никогда не клялись хранить друг другу верность. И даже не заговаривали ни о совместной жизни, ни тем более о браке. А то, что она его любила, – исключительно ее проблемы.
– Иди ко мне, Таня, – тихо проговорил Ансар.
Еще одна ночь любви. Еще один секс – наверняка прекрасный и, конечно, ни к чему не обязывающий. И, может быть, мелькнула меркантильная мыслишка, еще одно бриллиантовое ожерелье в подарок…
Ансар действительно разработал прекрасный план. И отлично все организовал: роскошная встреча, шикарный обед, разговор о делах, на десерт – ночь любви, а потом убирайся, госпожа курьерша, в свою Россию. К своим делам и к своим поклонникам.
…И Таня отодвинулась от шейха. Аккуратно убрала его руку со своего плеча. Как могла, беспечно улыбнулась. И сказала:
– Извини, Ансар. Но ты вызвал меня сюда по делу. А я никогда не мешаю работу с личной жизнью. Прикажи, пожалуйста, чтобы меня отвезли в аэропорт.
И – или ей показалось? – на его лице, пусть на долю секунды, но вспыхнула удовлетворенная улыбка. Все действительно получилось так, как он и планировал. А любовь в обязательную программу визита не входила.
* * *
Когда наутро Таня садилась в вертолет, она – впервые за последние семь лет – почувствовала себя совершенно свободной.
Самое главное, что теперь она была свободной – от Ансара.
Он больше не занимал ее сердце. История их любви, в которой сменяли друг друга страсть и ненависть, горечь и тоска, описала круг. И подошла к логической точке – той, что звалась безразличием. Равнодушием.
А любовь… Она кончилась. Это Садовникова сейчас чувствовала очень остро.
Наверное, наступившее Танино равнодушие неведомым образом почувствовал и Ансар. Во всяком случае, их прощание на верхней палубе вышло холодным. Пара слов и два коротких кивка. Прощание – теперь уж точно навсегда.
Назад девушку вез тот же Халид – пилот-«дворецкий» в арабских одеяниях, что доставил ее на яхту. Нежнейшими поддержками он помог Тане взобраться на борт винтокрылой машины. Сам уселся рядом. Помог надеть наушники.
И вот – взлет. Палуба резко ушла вниз, а потом – в сторону. На ровной, темно-синей глади моря стала видна белоснежная «Пилар». Она удалялась с каждой минутой, превращалась в игрушечный белый кораблик. Таня больше не чувствовала ни разочарования, ни сожаления. Только радостное облегчение, что с Ансаром покончено и, значит, теперь она опять открыта для новых встреч и новых приключений. Сердце ее было свободно.
Летчик набрал высоту, лег на курс, включил автопилот. В окошечке навигатора загорелись цифры «180». Значит, они следуют строго на юг, к берегам Африки, в каирский аэропорт. Татьяна бросила последний, прощальный взгляд на «Пилар». Все! Очередной этот этап ее жизни, слишком уж затянувшийся, наконец-то завершился. Вряд ли она когда-нибудь снова увидит роскошный ансаровский теплоход. И его самого.
И вдруг… В первый момент девушка просто не могла поверить своим глазам: на том месте, где на темно-синем шелке моря стояла яхта, вдруг вспух красно-черный шар. Затем шар превратился в столбы и линии дыма. Внутри серых облаков летали куски белоснежной обшивки. Затем до Тани – несмотря на рев вертолетного мотора и наушники – донесся страшный грохот. Винтокрылую машину изо всех сил тряхнуло взрывной волной. Мотор на секунду захлебнулся.
