Ева не вышла в прихожую проводить его.
– Подъедешь к восьми, – прилетел из гостиной её голос.
– Хорошо, – кротко согласился он и вышел, надеясь, что выглядит собранным и уверенным, как всегда.
Однако в машине пришёл в себя не сразу. Посидел, положив руки на руль, думал, вспоминал интонации голоса Евы, силился понять её намёки, мысли и настроение, но так и не пришёл ни к какому выводу. С одной стороны, она явно хотела узнать, как он живёт и что помнит. С другой – в её тоне изредка проскальзывали нотки агрессивной иронии и даже насмешки, которые нельзя было назвать добрыми. А душа жаждала продолжения встречи, желание близости нарастало, и только воля из последних сил сопротивлялась соблазну продолжать в том же духе, так как сердце давно намекало, что десять лет назад он совершил фатальную ошибку.
* * *
Без пяти минут восемь они встретились у подъезда дома Евы и поехали в Коломенское, где с первого июня должен был начаться очередной ежегодный фестиваль «Времена и эпохи».
Фестиваль планировали провести как грандиозный конвент для десяти тысяч реконструкторов со всего мира, которые готовились воссоздать облик античности, быта первых москвичей – племён дьяковцев, жизни зодчих и печатников прошлых веков, поучаствовать в конкурсах исторических проектов, но Афанасий Всеволодович Бескудников, по данным Барсова, должен был посетить Коломенское в самом начале конвента, так как там собирался выступить министр культуры России, и Калёнов решил, что удобнее места для «неожиданной» встречи с начальником Следственного комитета не найти.
Коломенское, бывшая царская резиденция и вотчина, давно стало художественным историко-архитектурным и природно-ландшафтным памятником, удобно расположенным на дороге из Москвы в Коломну.
Калёнов бывал здесь дважды, правда, давно, ещё будучи на службе, однако не нашёл каких-то существенных изменений ни в архитектуре сооружений, ни в парке вокруг них.
Поставив машину на специальной стоянке для приезжающих на своём транспорте посетителей музея, расположенной недалеко от Спасских ворот, считавшихся задними – в отличие от Передних, Дворцовых, Калёнов, Ева и Ядвига Ланская, выделенная Барсовым для сопровождения и связи, двинулись от ворот по аллее в глубь территории бывших царских владений.
Остановились у шатровой церкви Вознесения Господня, где уже начал собираться пришлый люд, пожелавший поучаствовать в фестивале. Подошли и делегации чиновников: от московской мэрии и губернатора Подмосковья. Не заметить их было нельзя. В то время как гости и участники фестиваля предпочитали летние костюмчики и джинсы, все мужчины-чиновники были одеты в строгие тёмные костюмы с галстуками, женщины – примерно в такие же и тоже тёмные, разве что блузки под пиджаками были белые, реже цветные, да кое у кого юбки открывали не всегда красивые колени.
– Давайте я поищу объект, – предложила Ядвига, одетая, как и все, – в обтягивающие джинсы и курточку. – Незачем всем одновременно бродить по территории и стрелять глазами.
– Да, стрелять лучше из карабина или автомата, – согласился Калёнов. – Попробуйте.
Ядвига исчезла в толпе.
Калёнов и Ева приблизились к какому-то тяжеловесному строению кубических форм, где выстраивались «римские легионеры». Они собирались дать бой «варварам». Слышались итальянская речь, команды, весёлые голоса. Повсюду шныряли фоторепортёры, в руках почти у всех посетителей были смартфоны, иногда – на длинных палках, для селфи. Сотрудники телеканалов устанавливали для съёмок свою аппаратуру.
– Старый, я его нашла, – заговорила в ухе рация.
Калёнов не сразу вспомнил свой позывной.
– Где?
– Возле Водовзводной башни. Это налево от церкви Усекновения главы Иоанна.
– Знаю, идём к тебе.
Двинулись сквозь толпу и через минуту вышли к башне, отреставрированной, но сохранившей свой первоначальный облик.
Здесь на песчаной дорожке стояла группа людей в чёрном, в основном мужчины, среди которых были губернатор Подмосковья Клюев, министр культуры Карпинский и глава Следственного комитета Бескудников. Бывший баскетболист, он был чуть ли не на две головы выше всех, кроме своих рослых телохранителей, и внушал уважение широкими плечами и мощной челюстью.
– Готова? – спросил Калёнов.
– Интересно, поверит он или нет? – задумчиво проговорила Ева.
– Это не имеет значения.
– Почему?
– Потому что в любом случае ему придётся заняться делом Царнаевых – Дзагоевых. Прикроет их лавочку – сохранит честь мундира, а то и жизнь, начнёт их выгораживать – уйдёт в небытие. Судя по всему, генерал Зеленов не намерен церемониться с такими делаварами.
– Но и нас могут взять за жабры.
Калёнов усмехнулся.
– Я уже говорил, что жалею, что ввязался в разборки с властью. Одно успокаивает: мы с тобой не одни, нас прикрывает команда и не бросит на произвол судьбы.
В группе мужчин, обсуждавших что-то с губернатором, раздался смех, затем от неё отделилась горстка людей во главе с Бескудниковым, направилась в сторону Дворцовых ворот.
Калёнов и Ева оказались у них на пути, но не сдвинулись с места.
Один из телохранителей начальника СК заторопился к ним, вытягивая вперёд руку:
– Пропустите, пожалуйста.
Калёнов отступил, Ева не обратила на парня внимания.
– Афанасий Всеволодович.
Бескудников услышал, поискал спрашивающего, заметил Еву. Глаза генерала обрели глубину узнавания.
– Да, слушаю. Вы…
– Ева Лузгина, мы встречались в Машприборе в январе.
– Ах да, помню.
Процессия остановилась.
Ева оглянулась.
– Поздоровайтесь, полковник.
Калёнов вышел вперёд.
– Добрый день, товарищ генерал.
– Э-э…
– Калёнов Максим Олегович. Мы тоже встречались, но тогда вы ещё не были генералом.
– Кажется, вы были знакомы с моим отцом…
– Приходилось встречаться в Калининграде.
– Рад встрече. – Бескудников протянул руку. – Какими судьбами? Заинтересовались фестивалем?
– Нам надо поговорить.
Брови начальника Следственного комитета изогнулись.
– О чём?
– Это конфиденциальная информация.
Бескудников оглядел лицо Калёнова, перевёл взгляд на Еву, обратно, помолчал.
– Предлагаю встретиться завтра у меня в…
Калёнов качнул головой:
– Дело не терпит отлагательств.
– Афанасий Всеволодович, нас ждут, – нервно сказал какой-то толстячок с редкими волосиками на макушке.
