* * *
На подгибающихся ногах шеф безопасности двинулся за императором. Он видел, какими глазами на него смотрят столпившиеся у Малахитового кабинета министры. Все они мысленно уже похоронили Кройстдорфа, и нельзя сказать, что с большим сожалением.
Каждая система стремится к внутренней замкнутости. Чем ведомство крупнее, тем заметнее тенденция. Внешний досмотр мешает управляться только внутренними циркулярами. Провозглашать с довольным видом огородников: все свое, и картошечка, и огурчики! Будирует сенатские ревизии. Внедряется вглубь. Дергает, беспокоит. Проверки, выявление коррупции и растрат, да мало ли чем еще занята безопасность? И все это, от охраны границ до цифровой цензуры, задевало каждого из министров. Сколько можно рыться? Да оставьте же их в покое! А вы взятки перестаньте тянуть, мог бы ответить Карл Вильгельмович. Но не отвечал, потому что никто прямо не спрашивал. Казалось, что долговязая фигура шефа безопасности навсегда прикрыта от них широкими плечами Государя.
Теперь нет. После случившегося Макс вряд ли продолжит мирволить другу. А значит, ату его!
Карл Вильгельмович и сам все понимал. Он не строил иллюзий. Не хотел оправдываться. Рано или поздно это должно было случиться. Государь ходит без охраны. Считает ниже своего достоинства лишний раз подстраховаться. Вот результат. Что тут говорить? Разводить руками: мол, недоглядели. Невозможно доглядеть за водой в перевернутой чашке. Так что, Ваше Величество, прошу покорно не поминать лихом.
Макс сам толкнул рукой дверь, потому что стоявшие по обе стороны лакеи просто не успели распахнуть створки, и пропустил Кройстдорфа впереди себя. Как на выволочку.
Карл Вильгельмович шагнул в темноту и замер. Рука Государя легла ему на плечо.
– Друг мой, простите меня. Я так долго избегал ваших советов. Считал их чем-то ненужным. Докучным. Мне казалось противоестественным, когда взрослый человек, мужчина, царь чего-то боится. Смешно. И стыдно. Глупая бравада. Ни одно покушение меня ничему не научило. – Он перевел дух. – Подумаешь, стреляют! В кого теперь не стреляют? Поезд сходит с рельс. Могла быть и поломка. Взрывают машину – а вы машины делайте прочнее. – Император помолчал, собираясь с мыслями: – Но то, что я пережил сегодня… Это смерть, понимаете? Смерть. В самом прямом и полном смысле слова. Меня не было.
Карл Вильгельмович смотрел на друга не мигая. Он не понимал до конца. Да и кто бы понял?
– Меня не было, – повторил Макс. – А потом, по воле божьей ли, по просьбе ли тех, кто молился, меня опять собрали и вернули. До сих пор не знаю, правильно ли?
Император окинул себя выразительным взглядом.
– Они, ну те, они не успокоятся. Почему, не спрашивайте. В философию потянет. А я, вы знаете, не люблю философии. Такая скука! – Макс помялся. – Просто мне очень нужно, чтобы вы остались. Рядом. Когда это придет опять. Ни в коем случае не психанули. Не швырялись прошениями об отставке. Вы ведь уже нашли в персональнике бланк, не так ли? – Император укоризненно покачал головой. – Умоляю не бичевать себя несуществующей виной за случившееся, не играть в благородство…
Кройстдорф не был уверен, что не хочет немедленно подтвердить желание полной свободы. То, что говорил Государь, пугало его до… до… «Ну нет приличного слова, не знаю, как выразиться».
– Вы помните меня едва не с детства, – продолжал Макс. – А я теперь сам не знаю, кто я и какой я.
Еще хуже.
– Что нужно на первый случай, – продолжал Государь, двинувшись в длинный рейд по кабинету: он всегда ходил, когда разговаривал. Хоть это не изменилось! Командирский тон тоже, слава те господи! – Отдайте приказание искать причину сбоя телепорта. Вы ее не найдете сразу. Сдается мне, у нас еще нет такой технологии. А надо срочно строить оборону. Может быть, они только показали, на что способны. В расчете испугать. Что царь? Единичная жертва. А если в любом телепорте? В любое время? Миллионы людей ежедневно. Грузы, техника, полезные ископаемые. Вообразите, чья-то жена возвращается вечером домой с полными сумками и на пороге квартиры, на глазах у детей… Подумайте, какие деморализующие последствия нас ждут.
Карл Вильгельмович даже не хотел такого представлять. Неужели размазанный по пространству Государь – еще не худшее?
– Нам нужна защита, – подытожил Макс. – Немедленно, очень прочная.
Шеф безопасности растерялся.
– Я поговорю с Варварой…
Император зашелся хохотом.
– За что я вас люблю? Несмотря на должность, в вас осталось что-то очень человеческое, детское. Ну поговорите, не помешает. – И уже серьезно добавил: – А девочка славная у вас, друг мой. Настоящая. Даст бог, перебесится.
Они бы и расстались на этой доброй ноте, но в приоткрытую царем дверь сунулись журналисты с камерами и висячими микрофонами.
Макс инстинктивно подался назад.
– Народ царя спасенного видеть желает, – съязвил Кройстдорф. – Радуется. – И, повернувшись к папарацци, бросил: – Все отснятое – ко мне на стол.
Те зашумели, завозмущались.
– У нас нет свободы информации, – отрезал шеф безопасности. – Тем более о царской семье.
Прибежал запыхавшийся служка от патриарха.
– Ваше Величество, – благоговейным шепотом провозгласил тот. – Его Святейшество спрашивает, не изволите ли вы продолжать шествие в Архангельский собор к гробам предков, чтобы испросить Господа о правах «чубак»?
Император досадливо сдвинул брови.
– «Чубак»? – На его лице появилось чужое, брезгливое выражение. – А какие права могут быть у реликтовых гоминоидов?
Глава безопасности похолодел: прежде Государь никогда не употреблял такого словосочетания.
Глава 2
О том, что удачная охота не всегда приносит радость
– Против лома нет приема, – сказал Кройстдорф своим системщикам. – Вот ваша задача и изобрести «другой лом».
– Легко, – отозвалась Варвара. Ее несерьезное отношение бесило отца. Но он заставлял себя слушать, ибо если не она, то кто?
Ландау, как оказалось, великолепно работал в паре. Но ему самому не хватало горизонта, широты взгляда, дерзости. Зато у мадемуазель Волковой всего этого было даже чересчур.
– Протонная инверсия, – сообщила она, глянув на Карла Вильгельмовича с явной жалостью. – Моргни левым глазом, если понял, о чем я.
– Поворот частиц, – шепотом пояснил Вася. – То есть они сами на себя направят оружие, но, – он икнул, – это ж можно мир развалить, если не остановить реакцию.
Его испуг не вызвал в душе шефа безопасности никакого отклика.
– Работайте.
По телепортационной камере Большого дворца уже муравьями ползала бригада – следователи по цифровым и информационным преступлениям. Другие оседлали оборудование технической поддержки и донимали системщиков вопросами, начинавшимися фразой: «А как…»
