Юлия вскинула подбородок.
– Тебе мало того, что я дарю? – взмолился Кройстдорф.
Ее молчание было обидным.
– Это надо отдать, – выдавил из себя Карл Вильгельмович. – Если ты оставишь у себя, решат, что дело сделано. А когда будут разочарованы, придут к тебе. Как ты объяснишь, что ничего не добилась?
Прекрасная дама нахмурилась, как учительница, которая в сотый раз объясняет нерадивому школьнику круговорот воды в природе.
– А кто тебе сказал, что я ничего не добьюсь? – В своей наглости она была великолепна. – Сейчас ты сердишься, но недели не пройдет, как приползешь сюда со шнурком от колье в зубах.
Кройстдорф фыркнул. Была нужда!
– Я одна знаю, как сделать тебе хорошо, – вкрадчиво продолжала Юлия. – Ты даже жену просить боялся…
Не боялся, а молодой был. Мало умел. Немного фантазии, и вот уже девушка стоит на голове или, радостно смеясь, голышом скачет на надувном шаре, кричит: «Иго-го!» – и это только начало.
– Если не хочешь отдать «Звезду Япета» сама, отдам я. – Шеф безопасности перехватил колье и сдернул с шеи Ливен. Та побелела.
– Еще одно. – Он помедлил, потому что слова не лезли из горла. – Нам лучше не встречаться.
Короткий смешок Юлии свидетельствовал о полной уверенности в себе.
– Неделя, – бросила она.
Глава 3
О том, что риск – благородное дело
Кройстдорф появился у Кореневой хмурый, как ноябрь. Следовало сообщить решение императора: могу помиловать; если настаивает – сканируйте, но за последствия никто не отвечает. Даже Генеральный прокурор, подписывая по настоятельной просьбе царя разрешение, качал головой: «Ну вы же понимаете, Карл Вильгельмович…» Словом, шеф безопасности шел сказать Елене, что та будет едва ли не подопытным кроликом и лучше бы…
За неделю они худо-бедно познакомились. Теперь Кройстдорф понимал, что подкупало Варьку. Профессорша была милой… пока никто не пытался ограничить ее свободу.
– За всеми не уследить, – возмущалась она, – и все давно не дети!
– Эти все поминутно совершают идиотские поступки, – пылил посетитель, – и даже не задумываются о последствиях. Вы – ярчайший пример, простите за прямоту. Куда вас понесло в Лондон? Вот теперь сидите здесь и ждете сканера, как гильотины.
Она едва сдержала закипевшие слезы. А собеседник прикусил язык. Дураку ясно, зачем молодая дама стремится увидеть жениха! Дорогие нам люди иногда выкидывают… После визита к Юлии он сам второй день не мог оправиться. И, вероятно, еще долго…
– Карл Вильгельмович, – Елена не была уверена в уместности своего вопроса, – что-то случилось?
– Пустое. Мелочи. По службе.
Арестантка как-то сразу не поверила.
– Нет, что-то личное, плохое, я же вижу.
Ну да, обычно он улыбался, шутил. После первого настороженного разговора расслабился, его посещения уже не носили характера служебных. Починил заветное «окно», отказался установить безнадежный лунный пейзаж с кратерами. Депрессивно. Пусть будет берег Средиземного моря.
– Я в блок для прогулок боюсь заходить, – помялась Елена.
Едва заглянув, Кройстдорф понял почему. В идеале заключенный не нуждался в хождении кругами по двору тюрьмы. Голограммы обеспечивали ему променад на фоне любого ландшафта. У Елены навечно застыло озеро Лох-Несс. Свинцовая гладь. Низкое небо. На холме руины. Гость сам чуть в штаны не наделал, оказавшись по пояс в воображаемой воде.
– Мне все время кажется, что по дну, под лодкой, скользит тень, – пояснила профессорша.
Пришлось звать монтера.
– А где бы вы хотели плавать?
– Песчаные пляжи за Керчью.
– Ничего подобного нет в базе, – заворчал электрик, которому вовсе не хотелось возиться с оборудованием. – Картинки не загружены.
– Загрузите.
– Никто такую даль даже не снимал. – Наглость из парня так и перла. Пятый час, домой пора! – Одно грязевое озеро, и то из космоса.
Кройстдорф терпеть не мог, когда ему хамили. Он же вежливо разговаривает. Хотя мог бы приказывать. «Драли вас мало! Ничего, я лично не постесняюсь вытянуть вожжами поперек хребта». Словесными, конечно, но тоже больно.
– Вы сделаете так, как я велел. И, если надо, останетесь монтировать до утра, – тоном, не допускающим возражений, отрезал шеф безопасности. – Профсоюза для служащих военных учреждений нет.
Электрик притих и выдал Елене шлем.
– Постарайтесь вспомнить все в подробностях, – посоветовал ей Карл Вильгельмович.
Молодая дама натянула пластиковое яйцо на голову и для верности закрыла глаза. Минут за пять она навспоминала достаточно, чтобы создать целую панораму. Мастер беззвучно чертыхался, загружая ее полновесные картинки. Говорил, что места не хватает.
– Где пешком гулять будете? – осведомился Кройстдорф. – Осмелюсь предложить старую Ригу. – Он не сказал: «Мой родной город». Вышло бы сентиментально. Просто отработанная программа. Можно заходить в дома и лавочки. Сидеть в кафе напротив Домского собора, пить латте, измазаться пеной.
Коренева не отвергла, хотя предпочла бы сосновый бор. Надо о многом подумать. Но шеф безопасности как раз хотел ее отвлечь: нельзя сейчас зацикливаться на своем. Уйдет в лес, увидит кривую осину…
– Вы сами сегодня похожи на человека, который просто не нашел сук. Но еще поищет.
«Сук я как раз нашел, – зло огрызнулся Карл Вильгельмович. – Вернее, суку».
Ее пальцы легли на его согнутую в кулак руку. Ах, зря снял перчатки! Они бы защитили от неуместной человеческой близости.
– Карл Вильгельмович…
– Алекс.
– ??? – Она подняла брови, всем лицом выражая непонимание.
– Мое имя Константин Александр Вильгельм Карл Христофор, – пояснил он.
– Тогда почему русское… такое немецкое?
Кройстдорф рассмеялся.
– Первые два ушли старшим братьям. Мне выбирать было не из чего. Сам зову себя Алекс.
– Хорошо, – она кивнула, продолжая хихикать, – так почему сегодня вы не просто в воду опущены, а как будто в ртуть. Государь был немилостив?
Ах, как ему хотелось поговорить с ней о Государе! Облегчить душу. Нельзя. Неуместно.
Карл Вильгельмович покачал головой.
– С его Величеством как раз все отлично. Он стоически перенес историю с телепортом. И даже, как видите, не сердится на вас.
– Тогда что-то другое, – вслух рассуждала Елена. – Варя опять напакостила? Ее надо прощать. Возраст…
– Варька молодец. Ей нравится работать с Ландау. Он умный, она таких еще не встречала.
