Следом возникла лестница эволюции, на нижней ступени которой сидел австралопитек. На верхней – Чарльз Дарвин. Пентаграмма. Крутящаяся Роза. Всемирное культурное наследие. Миротворцы на Марсе. Шлагбаум! Разделение властей. Красные флажки.
«Господи! Вытащи меня отсюда! – взмолился Максим Максимович. – Если я еще нужен!»
* * *
Менее всего начальник безопасности Карл Вильгельмович Кройстдорф собирался сегодня на работу. День чудесный-расчудесный – выходной. Чего почти не дождаться! Близ царя – близ бессонницы. Отгулов накопилось на три отпуска. Если взять их разом… Государь узнавать перестанет.
Но сегодня – наконец! Младшие дочки ушли с няней в театр слушать старинную оперу «Пиковая дама». В модуле остался один марсианский шарек Герундий, заменявший семье собаку. Карл Вильгельмович облачился в тренировочные и майку, взял в холодильнике, ну, что было, и уселся перед монитором. По правую руку высоченная кружка пива. По левую – гора гренок с чесноком. Отдыхает человек! В руках пульт.
Герундий примостился у ног хозяина, ожидая, пока тот отвлечется на мелькание фигур, чтобы стянуть гренку. «Адский шторм» – бегалка-стрелялка, без загрузки мозгов. Разработка сахалинских дизайнеров. С тех пор как на дно морей опустилась Япония и ее жители (кто спасся, конечно) мигрировали к нам, крайний северо-восток страны радовал играми с хорошей графикой и заковыристым сюжетом. Кройстдорф уже прошел три уровня и намеревался насладиться еще четырнадцатью.
Только-только Карл Вильгельмович с огнеметом в руках очутился на какой-то заброшенной космической базе и на него выскочил первый монстр, к радости игрока, чем-то напоминавший министра финансов – сейчас струю пламени ему в пузо, – как экран погас. Кройстдорф зачертыхался, решив, что в доме неполадки с электричеством. Хотел стянуть шлем. Но запикал красный огонек и завибрировал входивший в левое ухо провод – даже в выходной начальник безопасности не имел права отключаться от правительственной связи.
Через минуту он знал то же, что и все. А также сверх: теракт не завершился полным успехом, император висит где-то между небом и землей, вытащить его не удается.
Отшвырнув бутерброд, Кройстдорф запрыгал на одной ноге. Опрокинул пиво. По шкуре белого медведя разлилось желтоватое пятно, как будто зверь описался. Наступил на хвост Герундию. Даже не расслышал скулеж. Схватил шинель, сгреб со стола портативный телепорт на одного человека и, не попадая пальцами по экрану, набрал код горячей линии.
Секунда, и начальник безопасности материализовался прямо у перил Мраморной лестницы Большого Николаевского дворца в Кремле. Наверное, поток частиц занесло. Хорошо, что не слило ни с колоннами, ни с ковром. Нет, подошвы все-таки пригорели к покрытию. Портативники следует доводить до ума!
Карл Вильгельмович отодрал тапочки от паласа и только тут понял две вещи, способные вогнать в краску менее уверенного в себе человека. Во-первых, он все еще в тренировочных, заляпанных пивом и кетчупом. А из-под длинной шинели торчат морды меховых горилл. Во-вторых, Кройстдорф прыгнул в телепорт сразу, не подумав, как это может быть опасно в момент теракта. Ну понеслось!
Глава безопасности бросился вперед по анфиладе залов, через Золотой, через Георгиевский. Лицо на ходу принимало выражение «разорю и не потерплю». Чтобы никто даже не посмел поставить ему в вину веточку укропа, застрявшую в усах. Подчиненные волей-неволей подобрались. Начали докладывать.
Уже работала бригада. Помещение возле камеры перехода быстро наполнялось людьми из службы технической поддержки. Они тащили аппаратуру и слабо реагировали на протесты растерянной императорской охраны.
– Отставить! – рявкнул Кройстдорф. – Почему позволили Государю одному войти туда?
Он сам знал почему. За Максом не угонишься. Не слишком-то царь позволяет себя охранять! Кроме того, переход домашний, тысячи раз опробованный. На начальнике расчета лица не было. Теперь на него же все и повесят! Хотя ни сном ни духом. Досмотр всегда, везде, всего. Сканирование полное. Ничего подозрительного. И на тебе!
– Под арест до выяснения.
Несчастные офицеры были вынуждены сдать адъютантам Кройстдорфа оружие и позволить вывести себя из комнаты.
– Как там?
У инженеров технической поддержки, включая их начальника Василия Ландау – светоча информационной революции, – лица были… стоит охраны. Растерянные. Непонимающие. Даже детские. Такое случалось впервые, и протокола поведения не существовало.
– Вася, что творится-то? – почти ласково спросил Кройстдорф.
На что получил исчерпывающий ответ:
– А хер его знает.
Минут через пять инженеры закивали друг другу и почти заулыбались.
– Тащим? – осведомился Карл Вильгельмович.
– Да какой там! – рассердился Ландау. – Мы его зафиксировали. Поток частиц, я имею в виду. Теперь собрать бы.
Кройстдорф затосковал.
– Значит, в настоящий момент императора технически нет?
– Теоретически, – поправил Вася. – Но практически мы пытаемся.
Ландау был хорош, даже очень. Но люди по другую сторону баррикад, те, что с цифровой иглой, пока лучше.
– Никогда же такого не было! – воскликнул он. – Тут гений нужен! Хакер от Бога.
У Карла Вильгельмовича засосало под ложечкой. Он знал гения. И очень не жаждал встречи. Хотя и желал этого всей душой. Что угодно отдал бы!
Раздумывать было некогда. Начальник безопасности вытащил персональник и набрал короткую связь.
– Варя… – Наверное, голос Кройстдорфа был упавшим.
– Не ссы, я уже на Николке, у Славянского. – И это она родному отцу! – Вытащи меня как-нибудь из толпы.
Карл Вильгельмович дал знак. Включилась панорама Никольской. Множество людей. Которую? У начальника безопасности кровь застыла в жилах. Сколько можно его позорить!
– Вот эту, с розовым ирокезом.
Вместе с уличными снежинками Варвара была перенесена в недра Николаевского дворца и, даже не взглянув на разгневанного родителя, ринулась к экрану. Только кожаной неприличной полоской на месте юбки махнула. Громыхнула велосипедной цепью на куртке. Сверкнула протестной татуировкой на закатанном голом локте.
Его дочь! Порол мало.
Вообще не порол, если сознаться.
– Волкова, – бросила она Ландау.
Ну конечно, фамилия матери. Блистать его именем в кругах хакеров – проблем не оберешься.
– Варвара Карловна, какая честь. – Ландау даже привстал.
18-летней соплюшке!
Сначала она поломалась, как в кино: типа работаю одна. Но вскоре поняла, что без поддержки Васиных ребят на непривычном оборудовании не справляется, и благоволила принять сотрудничество.
Те вокруг нее ходили на цыпочках. Карл Вильгельмович испытал род гордости, без желания себе в этом признаться. Известна в узких кругах: чего хочешь взломает, куда хочешь залезет. Непонятно только, зачем ей розовые волосы, если они и так апельсинового цвета? Рыжая его дочь, рыжая! В отцовскую немецкую родню!
