Взволнованная Изольда поднялась из кресла.
Лива заговорила скороговоркой:
— Там хранились события, случившиеся с тобой. Но ты по какой-то странной причине не помнишь их. Я поняла это, еще когда плела тонкую канву сна. А закончив работу, убедилась: догадки верны. Под обыкновенным сновидением прятались кусочки воспоминаний, сокрытые от тебя.
Голова у Изольды закружилась, сердце застучало громче: испуганное, обрадованное. Отчего-то казалось, что душе ее действительно не хватает нескольких важных частей и кудесница сможет вернуть их…
— Ты растолковала мои сны?
— Что ты! — Лива стащила с плеч шубу, почувствовав вдруг, как ее бросило в жар. — Читать грезы обычных людей я умею, но справиться с затянутыми в узлы воспоминаниями тьер-на-вьер — куда там…
Она покачала головой.
— В глубине твоей завесы царят хаос и сумятица. Разобраться в них под силу лишь тебе.
Заклинательница встала и пошла за тяжелой заплечной сумкой, все это время лежавшей у стены. Видимо, Зефир приволок ее.
— Завеса у меня с собой. Но подумай хорошенько, хочешь ли ты заглядывать сквозь нее. Может статься, образы былого сокрыты от тебя не напрасно?
— Я должна посмотреть! — почти крикнула девушка. — Нечестно утаивать от меня прошлое!
— Хорошо, — тут же согласилась кудесница. — Я лишь предупредила, что дороги обратно не будет.
Она наконец достала из сумы небольшой черный мешочек, вышитый рунами, и старинный светильник с круглой стеклянной колбой.
— Здесь хранится забытое тобой. — Девушка протянула принцессе бархатную ткань. — С помощью светильника снов это можно увидеть, вновь пережить.
— Ч-что мне делать? — запинаясь, спросила Изольда.
— Просто поставь лампу на стол, зажги и накинь на нее завесу. Тут же попадешь в свое сновидение, узнаешь, что под ним…
— Вы тоже будете смотреть? — Девушка прижала к груди тонкую тряпицу.
— Нет. — Лива захлопнула сумку. — Ветра не умеют заглядывать в чужие сны — они ничего не заметят… я же узрею спутанные очертания, которые не раз наблюдала.
— Значит, мешать тебе нам незачем, — подытожил Зефир, освобождая сиденье.
— Предлагаешь мне выметаться из собственных владений? — осведомился Хёльмвинд без особого восторга.
— Только из этой комнаты, — просиял улыбкой его брат.
— Предположим… — Северный ветер завис над полом и принялся наматывать на руки длинные рукава, — она узнает о прошлом. Что потом?
— Зависит от Изольды. — Западный верховный приобнял девушку за плечи. — Лива встревожена этим сном. Она считает, твоя гостья обязательно должна его увидеть. А затем решить, куда направиться. Ведь вы все равно собирались лететь на поиски Таальвена Валишера?
Заклинательница впилась взглядом в окаменевшее лицо Хёльмвинда.
— Так мы и думали поступить, — ответила за него принцесса. — Спасение Лотарэ нас задержало.
Северный ветер скривился в усмешке и двинулся прочь.
— Надеюсь, Зефир, твоя подружка исчезнет из чертога, как только все разрешится, и я больше никогда ее не увижу, — донеслось из коридора.
Юноша смущенно потупился.
— Лива, прости его. И ты, Изольда, тоже. Не представляю, как вы провели вдвоем столько времени и ты не заколдовала его во сне.
«Пыталась», — грустно подумала девушка, но вслух произнесла:
— Я успела привыкнуть, что Хёльмвинд немного резковат. Он просто расстроен…
Стоящая в стороне кудесница проницательно посмотрела на нее, но смолчала.
— Итак, — она указала на лампу, — разожги ее и покрой завесой, которую найдешь в мешочке. Будь осторожна: ткань тонка и легко рвется… Когда досмотришь, позови нас.
— Как я пойму, что видения закончились? — Принцесса выглядела растерянной.
— Ты вспомнишь прошлое…
Лива протянула Зефиру свою сумку, и он закинул ее за плечи.
— Ну, пришло время оставить тебя. Если понадобится помощь, мы будем за дверью. — Заклинательница выскользнула из Янтарного зала, увлекая за собой чуть обеспокоенного Западного ветра. Кажется, он сомневался в безопасности затеянного.
— Ничего не случится, — пообещала его возлюбленная, мягко захлопывая створку.
Изольда оказалась одна. Она оглянулась: комната выглядела покинутой и пустой. Если бы не шипение в камине, заунывный вой бурана проникал бы и сюда. Но пламя отпугивало бурю, разливалось пляшущими переливами по неровным граненым стенам.
— Начнем, пожалуй, — сказала для храбрости девушка, слова прозвучали неуверенно.
Несмотря на бравый вид, ей было страшно узнать, что находится по ту сторону завесы. Должно быть, не самые приятные открытия, если учесть, что принцесса просыпается среди ночи от крика, а потом не может вспомнить свои кошмары.
Помедлив немного, она подхватила лампу и установила на стол, сняла с нее круглый стеклянный колпак.
— Что бы я ни увидела, это сполна принадлежит мне. Нельзя просто выбросить события прошлого из памяти!
Девушка решилась и шагнула к очагу. Осторожно вынула из золы щипцами тлеющую щепку, поднесла к светильнику.
— Вот так.
Фитиль тут же занялся, освещая столешницу желтоватым светом. Странно, но круг от него был намного больше, чем можно вообразить, взглянув на хлипкий огонек.
— Ох, — набрала в грудь воздуха Изольда.
И, затаив дыхание, вытряхнула на ладонь тончайшую невесомую ткань. Она походила на мантию Хаар Силлиэ, которую принцессе не раз приходилось латать, с той лишь разницей, что это полотно было куда более нежным. Оно переливалось серебром, текло сквозь пальцы, теплилось, словно живое существо.
Бережно придерживая завесу, девушка накинула ее на выпуклую поверхность светильника и робко замерла. Ничего не произошло, только огонек под стеклом беспокойно задрожал.
Изольда постояла еще немного в стороне, а затем удрученно опустилась в каменное кресло, в котором несколькими мгновениями ранее сидел Зефир. Ткань на лампе тихонько колыхалась — должно быть, вездесущий сквозняк. От этого по стенам ползли едва различимые тени. Вглядевшись в одну из них, принцесса с удивлением обнаружила на янтаре веточки терновника. Она даже подошла ближе, чтобы рассмотреть, но те тотчас исчезли.
Секунда, и на противоположной стене промелькнула какая-то фигура. Девушка потерла глаза. Лампа полыхнула, заключив ее в ореол золотистого света. Пришлось зажмуриться, таким ярким он был.
Вслед за всполохами явились тени: сочные, ощутимые; они возникали то тут, то там, кружились в безумном хороводе, грозились довести несчастную Изольду до обморока. В черных ломаных линиях она внезапно увидела знакомые образы, словно нарисованные на ширме кукольного театра тенями от бумажных фигур.
