– Он больше никогда тебя пальцем не тронет.
У меня перехватывает горло, голос превращается в тоненький писк.
– Я бы согласилась, если бы это спасло её!
Дрожь пробегает по его телу, он разжимает руки, отпускает меня. Мой друг Исайя превращается в кирпичную стену. Он широко расставляет ноги и складывает руки на груди, молчаливо бросая мне вызов.
Я делаю шаг в сторону. Исайя делает шаг вместе со мной. Шагаю в другую. Он – тоже; как зеркало.
– В машину, Бет. Живо.
– Уйди с дороги!
Он не двигается с места, и тогда я превращаюсь в кошку, запертую в коробке. Я бросаюсь на него, царапаю ногтями его грудь. Толкаю. Бью. Визжу. Ору. Матерюсь. Потом просто молочу его кулаками, снова, снова и снова.
Раздавленная. Злая. Преданная.
Но вот его руки пробиваются сквозь град моих ударов, тёплые ладони ложатся на мои щёки. Он вытирает моё мокрое лицо. Понятия не имею, откуда взялась вся эта влага. Я отшвыриваю его руки.
– Если бы ты был моим другом… Если бы тебе было не всё равно… ты бы мне помог!
– Чёрт тебя побери, Бет! Я делаю это потому, что люблю тебя!
Моё сердце делает один удар и замирает, потому что весь мир вокруг вдруг делается пугающе неподвижным. Я вижу по его глазам, что он сказал правду. Я трясу головой.
– Как друга, – беспомощно шепчу я. – Ты любишь меня как друга!
Мы смотрим друг на друга. Наши груди судорожно вздымаются и опадают.
– Скажи, Исайя. Скажи, что любишь меня как друга!
Он молчит, и я чувствую, что у меня сейчас взорвётся мозг.
– Скажи!
Я не желаю иметь с этим дело. У меня нет на это времени. Я обхожу его кругом.
– Ладно, сейчас я её приведу.
– Хрена с два, – шипит он и наклоняется.
Его плечо вдруг оказывается под моей талией, а в следующую секунду моя голова уже болтается за его спиной, а ноги отчаянно молотят воздух. Захлёбываясь визгом, я смотрю сквозь застилающий глаза туман, как он всё дальше и дальше уносит меня от мамы.
Дверь машины с грохотом распахивается. Исайя спускает меня с плеча, пригибает мне голову и, пользуясь тем, что он больше и сильнее, заталкивает меня на заднее сиденье, не давая выскочить обратно. Дверь захлопывается, Исайя мёртвой хваткой держит меня за руку. Я рывком поворачиваю голову влево. Вторая дверь! Заперта. Я выкручиваю руку, пытаясь освободиться и распахнуть вторую дверь, но Исайя лишь крепче сжимает пальцы.
Машина сдаёт назад, двигатель с рёвом оживает.
– Ты вообще, твою мать, что-нибудь соображаешь, Бет?
У меня выкатываются глаза. Ной оборачивается ко мне, не снимая руку с руля. Он и не думает дожидаться моего ответа.
– Исайя всё время говорил, что ты вернёшься за своей матерью, но я думал, у тебя хватит ума держаться отсюда подальше. Чёрт побери, хорошо, что мы знаем тебя как облупленную! Думаешь, мы забыли, что ты всегда заглядываешь в этот вонючий бар перед тем, как идти к матери? Кстати, Исайя, напомни мне заплатить Дэнни вдвое за то, что он сразу позвонил нам.
Дэнни. Вонючий предатель. Значит, это он стукнул Исайе и Ною о том, что я приехала за мамой.
– Как ты добралась до Луисвилла? – интересуется Исайя зловеще бесстрастным голосом.
– Пошёл ты!
Он сказал, что любит меня. Я покрываюсь холодным потом, меня бьёт дрожь. Мой лучший друг только что сказал, что любит меня. Мама. Он заставил меня бросить маму.
– Ты уговорила этого придурка Райана, который портит тебе жизнь, подбросить тебя сюда?
Я кошусь на Исайю, он негромко матерится. Я злобно дёргаю руку.
– Отпусти меня на хрен!
Гнев вспыхивает в глазах Исайи, и, будь это не он, я бы испугалась. Исайя тоже умеет злиться тихо. Он держит свой гнев под контролем. Но если давить достаточно долго и достаточно настойчиво, такой гнев может вырваться на свободу.
– Отпущу, когда увижу, что ты опомнилась и перестала вести себя как полоумная идиотка. Сегодня ты едва не погубила себя. Трент вот уже несколько недель похваляется в баре, что он вырвет тебе руки и ноги, если увидит ещё раз. Через неделю после того, как ты переехала в Гровтон, к нему на квартиру нагрянули копы, и Трент считает, что в этом виновата ты. Он предпочитает не думать о том, сколько у него врагов вокруг.
В голове у меня что-то громко щёлкает, всё тело дёргается, как от удара током. Мы с Исайей разговаривали каждый вечер, но он ни разу не упомянул об этих слухах. Узнай я раньше, я бы действовала быстрее. Если Трент винит во всём меня, значит, он винит и маму, а он и так повадился избивать её без всякого повода. Исайя увёз меня от мамы, он бросил её наедине с этим ублюдком!
Рука Исайи продолжает крепко сжимать моё запястье, но я не хочу, чтобы этот вероломный иуда ко мне прикасался! Я рывком подтягиваю колени к груди и с визгом молочу Исайю ногами.
– Отпусти! Меня! Не! Прикасайся!
Он выпускает меня, чтобы отстранить от себя мои ноги.
– Да что с тобой такое?
– Ты бросил её там умирать!
Исайя в бешенстве бьёт кулаком по спинке кресла Ноя и обессиленно откидывается на сиденье. Его голова запрокидывается назад, он закрывает глаза и надавливает себе на веки большим и указательным пальцами.
Когда в радиоприёмнике раздаются громкие резкие звуки Nine Inch Nails, я забиваюсь в угол и подтягиваю колени к груди. Эти песни разрывают мне сердце. Эти стихи навсегда встроены в мою душу, потому что в них говорится о людях, которых ты любишь, а потом… потом они уходят.
Исайя увёз меня от мамы, он не помог мне спасти её… Он сказал, что любит меня. То, что я считала самой лучшей, самой крепкой дружбой в своей жизни, превратилось в лист, засыхающий на увядшей ветке.
Как и всё в этой жизни.
Райан
Через десять минут я выхожу из зала и обнаруживаю, что она сбежала.
Пока я стоял посреди парковки, сходя с ума и гадая, что же мне теперь делать, Бет оттягивалась со своими приятелями. Я паниковал, я боялся, я не мог решить, куда звонить: Скотту, в полицию или своему отцу. Я думал о том, как будет горевать Скотт, как рассердится отец, узнав, что я умудрился потерять племянницу нашей городской знаменитости.
Но сильнее всего я беспокоился за Бет. Я приходил в ужас при одной мысли о том, что её могли похитить. Я молил Бога, чтобы её не обидели и не напугали.
А теперь я чувствую себя круглым дураком.
Несколько минут назад они прикатили на парковку, и теперь Бет ругается с тем татуированным панком, с которым я её видел раньше. Я не смею пошевелиться, чтобы не дай бог не сорваться и не вырвать у Бет все её чёрные волосы. Привалившись к своему джипу, я молча наблюдаю за тем, как Бет и татуированный продолжают свой жаркий спор.
