– Знаешь, невежливо писать сообщения на свидании, – Райан оставляет одну руку на руле и недовольно отодвигается к своей двери. – Тем более после того, как я тебя спас.
Я никак не реагирую и продолжаю смотреть на экран своего телефона. В уплату долга я согласилась провести с ним час на вечеринке. Но не давала согласия поддерживать разговор.
Джип постоянно подпрыгивает и трясётся так, что я никак не могу прочесть сообщения от Исайи. Сегодня я впервые набралась смелости открыть их. Все сообщения об одном и том же: прости, мне жаль.
Мне тоже. Мне жаль, что я доверяла ему. Жаль, что он предал меня. Жаль, что я вообразила, будто смогу прочесть его сообщения – и моё сердце не будет содрогаться, как будто его жалит целый пчелиный рой. Я хочу, чтобы тяжесть исчезла. Хочу, чтобы боль прошла. Но как я могу простить его после того, как он выдал Райану мою тайну? Как я могу простить его после того, как он силой заставил меня бросить маму?
И главное – как я смогу разговаривать с ним после того, как узнала, что он меня любит, а я знаю, просто знаю, что не испытываю к нему ничего похожего? Моё горло судорожно сжимается. Исайя – моя безопасность. Так было всегда. Он убежище, в которое я прибегала, когда весь мир летел к чёрту. Признаю, временами я думала, что мы с Исайей можем стать чем-то большим, но потом… потом внутри у меня всё стыло. Мы с Исайей могли быть только друзьями, а теперь я потеряла единственного друга.
Телефон в моих руках оживает. Как будто Исайя почувствовал, что я наконец вышла на связь.
Позвони мне. Напиши мне. Пожалуйста.
Я швыряю телефон на пол джипа. Отвечать – только делать больнее. Нам обоим.
Райан не сводит глаз с дороги, с головой погрузившись в свои мысли. Я бы хотела жить его жизнью. Никакой боли. Никаких проблем. Только свобода, свет и счастье.
– Всё нормально?
Он перехватывает мой взгляд. Я напоминаю себе, что искренность, растворённая в глубине его карих глаз, насквозь фальшивая. Качки – вообще мастера притворяться. Сегодня он надел бейсболку козырьком назад, его светлые волосы торчат вихрами. Он снова переключает передачу, мышцы на его руке перекатываются. Довольно-таки сексуально. Нет, не довольно-таки – Райан очень сексуальный.
– Почему мы едем по земле? Или здесь кончается цивилизация?
– Это не земля, а грунтовая дорога, – отвечает Райан. – Она ведёт к моему дому.
К его дому. Приплыли! Подонок Люк из моей старой школы тоже однажды «показал» мне свой дом.
– Я не буду с тобой спать.
– У тебя дивная манера разговора. Уверен, все парни в Луисвилле были от тебя без ума, – он несколько раз сжимает и разжимает пальцы, потом снова берётся за руль и невозмутимо сообщает: – Это самый короткий путь к месту вечеринки.
Райан меня ненавидит, и я не могу его за это винить. Я сама себя ненавижу. Но сейчас я больше всего ненавижу ту часть себя, которой нравится Райан. В Луисвилле он заступился за меня, как настоящий принц в сказках, которые Скотт читал мне, когда я была маленькая. Я, конечно, не принцесса, зато Райан – настоящий рыцарь. Просто он не для меня.
– Точно всё нормально? Что-то ты бледная.
– Всё отлично!
Зачем я сказала это так резко? Грандиозно. Я опять на него наорала. Теперь буду чувствовать себя полным дерьмом ещё и за это.
Кажется, мы проезжаем мимо дома Райана – огромного одноэтажного здания с пристроенным рядом большим гаражом, потом Райан снова переключает передачу, и мы съезжаем на траву. Джип срывается с места, меня отбрасывает назад и вжимает в кресло, как на американских горках. Я хватаюсь за ручку над своим окном, Райан хохочет. Шальная улыбка озаряет его лицо, и я снова как дура зачарованно любуюсь им.
Райан больше не отстраняется от меня, он сидит прямо, одной рукой держит руль, другой переключает скорости – и вот уже мы летим с горы в ручей. Джип разгоняется, как снежный ком, несущийся перед лавиной. Что-то будет. Удар. Вода. Пробуксовывание. Грязь. Сердце в моей груди бьётся всё быстрее, впервые за эти недели я чувствую себя… живой.
Мотор ревёт, Райан сильнее выжимает газ. Джип спрыгивает на камни. Мы с Райаном орём и улюлюкаем, когда вода вылетает из-под колёс и ударяет в ветровое стекло, ненадолго ослепляя нас. Райан разгоняет джип ещё быстрее, летит через ручей, по камням. Я хочу, чтобы он никогда не останавливался, хотя не вижу, что творится впереди.
Дворники оживают, приходят в движение, сметают воду, и Райан резко поворачивает руль, чтобы не врезаться в раскидистое дерево. Он выезжает на поляну, выключает двигатель. Я слышу смех и со свистом втягиваю в себя воздух, когда до меня доходит, что это смеюсь я… и Райан. Мы вместе. Звучит очень мило. Почти как музыка.
Райан снова улыбается своей особенной улыбкой. Той самой, искренней, от которой у меня ёкает внутри. Он так же улыбался в «Тако Белл». И когда Скотт нас знакомил. Он делает это так легко и непринуждённо, что на мгновение я снова верю, будто эта улыбка предназначена мне.
– Ты улыбаешься, – говорит Райан.
Я отрешённо дотрагиваюсь до своего лица, как будто не могу поверить.
– Делай это почаще. У тебя красивая улыбка, – он замолкает. – Ты красивая.
Моё сердце опять как-то странно трепещет. Как будто замирает и оживает в одно и то же время. Жар медленно ползёт вверх по шее, разливается по лицу. Что за фигня? Неужели я снова краснею?
– Извини.
Райан продолжает улыбаться, только теперь его улыбка делается немного виноватой, он смущённо опускает глаза.
– Нет, было весело.
Я уже не помню, когда в последний раз так веселилась. Кажется, на ясную голову это было… Я роюсь в памяти, но там пустота. На ясную голову жизнь – боль.
– Да, – он смотрит куда-то вдаль, улыбка не сходит с его лица, но становится немного натянутой. Потом он моргает, и искренность возвращается. – Ну да. Ручей. Я должен был предупредить тебя, что он внизу. Или ехать помедленней.
Не знаю, почему я не могу смотреть ему в глаза дольше секунды. Эта небывалая для меня застенчивость заставляет чувствовать себя слегка неадекватной и немного… по-девчачьи. Я переплетаю пальцы и смотрю на свои руки.
– Нет, правда. Всё нормально. Мне понравилось.
– Бет, – он колеблется, – давай начнём всё сначала?
Я разглядываю его – с головы до ног. Мне ещё никто никогда не предлагал начать сначала. Наверное, никто не считал, что я того стою. Внутри у меня всё натягивается, это странное напряжение заставляет меня улыбнуться. Но я слишком хорошо знаю, что в жизни всё проходит, поэтому не удивляюсь, когда улыбка быстро гаснет. Тем не менее я соглашаюсь.
– Давай.
Нас отвлекают раскаты хохота. Чуть в стороне от нас пикапы выстроились большим кругом, в центре которого горит костёр. Кругом полно народу из нашей школы, он повсюду. Что я здесь делаю?
