Да уж, исключительно глубокий и грамматически правильный ответ. Почему я чувствую себя загнанным в угол?
– Миссис Роув, твоя преподавательница английского, – моя хорошая подруга. Она показала мне твою работу. Райан, ты очень талантлив. Как на поле, так и за его пределами. В университете Спалдинг есть потрясающий учебный курс писательского мастерства, многие наши студенты продолжают совершенствоваться и получают магистерские степени в области изящных искусств…
Мистер Карсон накрывает рукой руку своей жены.
– Вики, ты его уговариваешь! Мне казалось, я выиграл жребий…
– Сам виноват, ты слишком медленно говорил! – она похлопывает по руке мужа. – Между прочим, в Спалдинге есть и бейсбольная команда.
Все смеются, и я смеюсь неестественным смехом, но внутри у меня нарастает тревога. Стоя здесь, слушая все эти разговоры, я чувствую себя предателем. Как будто я предаю своего отца.
Мистер Карсон перехватывает инициативу у жены.
– Спалдинг – учебное заведение третьего дивизиона. Университет Луисвилла – первого. Несколько наших игроков продолжили свою карьеру в профессиональном спорте. У тебя есть талант, которому не нужно учить, однако мы сможем подсказать, как улучшить твои подачи и координацию. Мои тренеры поработают над качеством твоих подач. Мы подготовим тебя для профессионального спорта, плюс к этому ты получишь степень.
– Вы предлагаете мне стипендию?
– Спалдинг предлагает, – вмешивается миссис Карсон и невозмутимо улыбается в ответ на недовольную гримасу мужа.
Мистер Карсон настороженно переглядывается с тренером.
– Я должен знать, насколько тебе интересно моё предложение. У меня в команде есть место питчера, и я хочу найти кандидата на получение стипендии к ноябрю, когда будут подаваться первые заявления.
К ноябрю. Это означает, что если я хочу поступать в колледж, то у меня остаётся чуть больше месяца на принятие решения. Никакого давления, никакой спешки. Мистер и миссис Карсон пускаются рассказывать о прелестях студенческой жизни, я делаю вид, что слушаю. Что скажет отец, когда узнает? Они оба (к большому сожалению мистера Карсона) вручили мне свои визитные карточки, попрощались и оставили нас с тренером наедине.
Дождавшись, чтобы Карсоны отошли на достаточное расстояние, я задаю вопрос, который не даёт мне покоя:
– Вы разговаривали с миссис Роув?
– Мы беседовали в прошлом месяце. Мне кажется, в твоих интересах использовать все шансы.
– Вы не думаете, что я смогу стать профессионалом?
Всё это время он поддерживал меня почти так же сильно, как отец!
– Не в этом дело, – медленно отвечает тренер. – Я верю, что ты можешь, но я также вижу, что отец давит на тебя. Твой отец – очень хороший человек, но для меня ты всё равно что родной сын, и я не мог не организовать эту встречу.
Мой мир пошатнулся. Отец и тренер всегда были заодно. Что же изменилось?
– Я не буду участвовать в конкурсе.
– Райан, – тренер устало вздыхает. – Поговорим об этом потом. Тебя ждут.
Он смотрит куда-то поверх моего плеча, и внутри у меня всё холодеет.
Марк ждёт меня под трибунами, а Бет остаётся сидеть наверху. Я быстро оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто из жителей нашего города нас не увидит.
– Привет, – говорит Марк. – Ты отлично играл.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь нащупать почву под ногами. Марк уехал. Отец посмотрел ему в глаза и предложил выбор. Мой брат выбрал не меня. Я просил его остаться и бороться за семью – он отказался. Я просил его приехать домой – он отказался. А теперь он думает, что может просто прийти сюда и всё снова будет хорошо? Знаете, что? Ни фига это не хорошо.
– Что ты здесь делаешь?
Марк – лайнбекер в команде университета Кентукки. За первый год обучения он нарастил фунтов двадцать пять мышц. Теперь он просто огромный.
– Я хочу поговорить, Рай.
– По-моему, ты уже всё сказал, когда молчал всё лето.
Я прохожу мимо него и машу Бет, чтобы спускалась. Нам пора.
– Рай, я хотел с тобой связаться, но так и не смог. Я всё время думал о маме и об отце, мне нужна была свобода.
Свобода! Почему бы сразу не врезать мне коленом под дых?
– Теперь ты получил всё, чего хотел, да?
– Рай, всё может быть по-другому! – Марк говорит так громко, что немногие оставшиеся зрители могут нас услышать.
– Ну нет, – бросаю я, продолжая идти. – Всё будет именно так.
Бет спускается вниз какими-то медленными широкими шагами, словно во сне, её подошвы стучат по металлическим трибунам.
– Что ты делаешь?
– Нам пора. Ты просила час, не забыла? А потом сходим поужинать.
– У нас есть время. Пойди поговори с братом.
– Всё нормально, Бет, – отвечает Марк за меня, как будто извиняясь. – Я рад нашему знакомству. Удачи! Не позволяй Гровтону совсем задушить тебя.
Она награждает его такой редкой искренней улыбкой, что мне хочется по чему-нибудь стукнуть, и посильнее.
– Удачи в матче на следующей неделе!
Марк засовывает руки в карманы джинсов и уходит.
– Когда будешь готов, Рай, ты знаешь, где меня найти.
Бет смотрит ему вслед до тех пор, пока он не исчезает из виду.
– Что за вожжа тебе под хвост попала?
– Ты не поймёшь.
Я иду на парковку, швыряю сумку в джип. Бет с грохотом захлопывает пассажирскую дверь, я в таком же бешенстве грохаю своей.
– Говори, куда тебя отвезти.
– К супермаркету, он в полумиле, не доезжая до твоего стадиона.
Я резко поворачиваюсь к ней. Знаю я это место, оно рядом с гетто.
– Я не оставлю тебя там одну.
– Я тебя не спрашиваю! Мы договорились, ты обещал. Либо ты держишь слово, либо нет.
Её ледяные голубые глаза впиваются в меня.
Я со злобой дёргаю козырёк бейсболки и выезжаю на шоссе. Она злится. Я злюсь. Мы молчим все полчаса, пока едем на другой конец города. Между нами проскакивают такие разряды, что машина запросто могла бы ехать без бензина. Одно слово – и мы взорвёмся к чертям.
Но Бет явно любит играть с огнём.
– Твой брат из тех, кто может быть лапочкой с посторонними, а с близкими ведёт себя как козёл? Он что, по утрам перед завтраком плевал тебе в кашу?
– Нет, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. – Он был хорошим братом.
– Тогда в чём дело? Он сказал, что вы три месяца не общались и вот сегодня он приехал с тобой увидеться. Что такое случилось, что ты не можешь найти три секунды, чтобы поздороваться?
