Я снова перевожу глаза на потолок. Ничего, с правилами я разберусь, лишь бы Бет была со мной. Скотта переполняет благодарность, смешанная с гневом. Оглядываясь назад, я понимаю, что, наверное, должен был позвонить ему, как только нашёл записку Бет, но вряд ли она послушалась бы Скотта. Ей нужен был я.
– Я не думаю, что тебе стоит продолжать видеться с ней, – говорит отец.
– По-моему, я не спрашивал разрешения.
Между нами снова повисает тишина, а когда я снова перевожу глаза на окно, отца там уже нет. Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь восстановить то, что разрушено.
Мой сотовый гудит, и внутри у меня всё обрывается, когда я вижу имя Бет над текстовым сообщением. Она обещала позвонить.
Друзья, да?
Я невольно фыркаю. Такое сообщение она прислала мне в первый раз.
Навсегда.
В дверь звонят, я протираю глаза. Я слишком измучен, чтобы принимать гостей, но они всё равно приходят и приходят: мои друзья, члены бейсбольной команды, тренеры, учителя, родители моих друзей.
Мама и папа говорят на повышенных тонах, видимо, спорят о чём-то, но я даже не хочу знать, о чём. Я жду, что они продолжат перебранку, но неожиданно возле двери в мою комнату раздаётся громкий голос мамы.
– Потому что я так сказала!
Она бросает испепеляющий взгляд в коридор, потом поворачивается ко мне.
– Райан, у тебя гости.
Прежде чем я успеваю открыть рот, в мою комнату входит Бет с рукой на перевязи. Я перестаю дышать. Она здесь. Забыв о своих травмах, я порываюсь сесть – и морщусь. Запах роз обволакивает меня, я поднимаю глаза и вижу стоящую рядом со мной Бет.
– Жутко выглядишь. Ты вообще отдыхал?
Правый уголок моего рта вздёргивается вверх.
– Я тоже рад тебя видеть.
– Я серьёзно!
Тревога ей не идёт, меня беспокоит её искажённое болью лицо.
Я хватаю её за здоровую руку, которой она пытается уложить меня обратно, подношу к своим губам и целую в ладонь. Господи, как же я по ней соскучился!
Раздаётся покашливание, и я впервые замечаю Скотта, стоящего в дверях вместе с моей матерью.
– Несколько минут, Бет. Потом мы сразу едем домой.
Бет кивает, а я смотрю на маму, хочу понять, как она относится к девушке, вошедшей в мою комнату. Мама изучает нас взглядом человека, рассматривающего картину, которую не может до конца понять. В её глазах нет ни тени злости, только любопытство.
– Я оставлю дверь открытой.
– Спасибо, – серьёзно говорю я.
Мама старается всё изменить – и не только со мной, но и с Марком. За это я должен сказать спасибо Крису. Он позвонил Марку, когда меня на «скорой» привезли в больницу. Пока я был на рентгене, мама с Марком впервые поговорили. Они оба молчат об этом разговоре, но главное – они снова говорят друг с другом. Это уже начало.
Когда мама уходит, Скотт кивает ей вслед, а потом выразительно смотрит на Бет.
– Следи за своим поведением.
Она закатывает глаза.
– Ну конечно! Как только ты выйдешь, мы тут же набросимся друг на друга, как голодные дикие звери! Я тебя умоляю, – она показывает на свою руку. – Сломанные кости и синяки жутко заводят, правда?
Скотт неодобрительно качает головой и следом за мамой удаляется в гостиную, а Бет копирует его жест. Интересно, они замечают, что похожи друг на друга как две капли воды?
Бет садится на мою кровать и смотрит на меня. Мне не нравится, как она выглядит. Даже если не принимать во внимание синяки и порезы, покрывающие всё её лицо и голову, она чересчур бледная, с чёрными кругами под глазами. Может быть, она мне только снится? Я протягиваю руку, беру прядь её волос, перебираю пальцами. Волосы у неё шелковистые, настоящие. Я выпускаю прядку и смотрю в глаза Бет.
– Как ты?
Мне больно видеть, как морщинки прорезают её лоб, а лицо искажается болью. Бет быстро закрывает глаза.
– Прости меня. Это я во всём виновата.
– Нет, и я не желаю это слышать, – я хватаю Бет за руку и притягиваю её к себе на постель.
Она сопротивляется.
– Нет, твоя мама…
– Что мама? Я изранен. Ты изранена. Мы оба страшно устали и прилегли отдохнуть. Я хочу обнять тебя. Неужели ты не можешь хотя бы раз в жизни не спорить со мной?
– Ай-ай-ай. Кто тут капризничает?
– Я, чёрт возьми.
Но пружина внутри меня потихоньку начинает ослабевать, когда Бет с опаской ложится рядом со мной. Она устраивается рядом очень осторожно, предварительно убедившись, что не причинит мне боль, я тоже обнимаю её нежно, стараясь не потревожить её сломанную руку.
Когда наконец мы устраиваемся, я закрываю глаза и выдыхаю. Долгих семь дней я грезил об этом. Возможно, это и сейчас мне только снится. Но если это всего лишь сон, может быть, Бет сделает что-нибудь такое, что так нелегко даётся ей наяву: например, ответит на мои вопросы.
– Почему ты поверила Гвен, а не мне?
Бет
Я ёрзаю, теснее прижимаюсь к Райану, готовая отстраниться при малейших признаках того, что делаю ему больно. Я слышу стук его сердца, его дыхание. Если бы я не была так чертовски измучена, я бы заплакала. Я думала, что потеряла его там, в квартире своей матери.
Райан проводит рукой по моим волосам, я облизываю губы, пытаясь набраться храбрости. Он заслуживает ответа. Если не потому, что рисковал жизнью, спасая меня, то хотя бы потому, что я его люблю.
– Я тебе не доверяла.
Его сердце делает несколько ударов, прежде чем он задаёт новый вопрос.
– Почему?
Потому что была дурой.
– Я не знаю…
Я не Райан, у меня нет его дара слова. Слова вообще даются мне с трудом. Через силу. Особенно те, что связаны с эмоциями.
– Наверное, мне было проще поверить в то, что ты меня использовал, чем в то, что ты меня любил. Честно говоря… я и сейчас этого не понимаю. Почему такой, как ты, хочет быть с такой, как я?
Райан приподнимает пальцем мой подбородок, заставляет посмотреть ему в глаза.
– Потому что я тебя люблю, Бет. Ты всё, чего мне недостаёт. Ты то, чего я хочу. Ты живая, ты умеешь жить без страха и раскаяния. Я бы никогда не занимался с тобой любовью, если бы думал, что ты мне не доверяешь… что ты меня не любишь. И я никогда не сделал бы этого, если бы не доверял тебе и не любил тебя.
Я приподнимаюсь на локте, и моё сердце готово вырваться из груди при виде боли, глядящей из его глаз.
– Я люблю тебя и хочу тебе доверять… Просто… просто… я стараюсь… но…
