Таня порой Пашу годы напролет не видела, но если с ней случалась неприятность, она всегда бежала за помощью к нему. К Пашке – Пашуне… Вроде бы все просто с Синичкиным: он – боец, не рассуждающая гора мускулов. Но при этом у него имеется четкое представление, где в мире зло, а где – добро. И постоянно действующая внутренняя установка: зло должно быть наказано, а добро – торжествовать. И – внутренняя готовность сделать для этого все, что в его силах. И даже больше.
Пока она избивала эскалопы, на плите раскалились все три сковороды. Таня посолила-поперчила мясо, вывалила на одну сковородку картошку, на две другие разложила пять эскалопов: мужчинкам – по два, а ей и одного куска хватит.
Пища тут же зашкворчала, застреляла на огне. Эх, для полноценного обеда не помешали бы, конечно, помидорки, маслинки, огурчики… Ну, ладно, ограничимся глупым салатом «Столичный» – если уж Пашка такой тупой и хватает в супермаркете все подряд, не рассуждая.
Таня выглянула из кухни в гостиную.
– Ма-альчики! Идите мыть руки. Скоро обедать.
Но что это?
Отчим – еще минуту назад, кажется, безнадежно уставший от поиска «первоочередных» подозреваемых – сейчас сидит, сосредоточенный, над только что отпечатанными списками и что-то тихо-тихо втолковывает Синичкину. Тот притулился рядом в кресле, ловит каждое его слово и сосредоточенно кивает.
– Вы что это там обсуждаете?!
Отчим, не отрываясь от списка с «кандидатами», повел носом:
– Таня, Таня! Мясо!
Мясо и вправду пригорало – и Татьяне пришлось броситься к плите. Знала: Валерочка не простит ей испорченного обеда, ворчать будет до вечера.
Она убавила огонь, стала переворачивать эскалопы. Кусок мяса шмякнулся на пол. Она схватила его руками, обожглась, кинула назад в сковороду… Негигиенично, конечно, но очень уж она злилась.
Да что ж это такое! Мужики – шовинисты! Принялись втихаря от нее что-то обсуждать! А ее загнали на кухню! Что она им – повар Фриц?!
[6]
Секретарша какая-нибудь?! Эта, как ее… Из романов Гарднера…
Ну, неважно… Спасибо, что Валера с Пашей не возомнили, что она – садовник Теодор, газон постригать не заставили!..
Помешав лопаточкой картошку, Таня постаралась умерить гордыню, привести себя в равновесие. Смириться. Все равно, если отчим чего решил ей не говорить – ни за что не расскажет.
Лучше подумать, как быть. Что и как ей удастся у него выведать. И чем она сможет быть ему реально полезна.
Поджаривание эскалопов с картошкой за помощь, конечно, не считается.
Татьяна выключила газ и прокричала:
– Валера! Паша! Пора обедать!..
* * *
Генерал был уверен, что этот телефон не слушают.
Хотя бы потому, что аппарат был изъят полгода назад при аресте одной криминальной «шестерки». С тех пор сотовый проходил в качестве вещдока, а на самом деле просто валялся у него в ящике стола.
– Давай докладывай, Кобылин.
– Работаем, – выдохнул тот с оттенком безнадежности.
– Ра-бо-та-ем… – угрожающе повторил генерал по складам. – А результаты?
– Работаем по толстяку, – тоскливо доложил Кобылий. – Отслеживаем все его связи. Отсмотрели пограничные КПП. Госграницу он не пересекал…
– Да в Москве он, в Москве!.. Это бритому ежику ясно!
– Мы шерстим его знакомых.
– А девчонка?
– Она тоже… Исчезла…
– По ее контактам работаете?
– Сил у нас мало, – тоскливо выдохнул Кобылин. – Людей раз-два и обчелся.
– Я сам знаю, – закипая, сказал генерал.
Диким усилием воли смирил привычно подступивший к горлу гнев. Аж зубы от напряжения скрипнули… Но если нет возможности разрядиться – ударить, растоптать, унизить – зачем тогда и начинать гневаться?
Спокойно произнес:
– Ты что, не понимаешь, Кобылин, свое положение?
– Понимаю, – покорно проговорил тот.
– Ты что, не соображаешь, Кобылин: эти двое могут привести нас к объекту?
– Так точно, соображаю.
– Давай действуй, Кобылин. До завтра срок у тебя.
Помнишь ?
– Так точно.
Он положил трубку.
Никакой разрядки.
Это плохо.
И дело не движется.
Это еще хуже.
* * *
Валера улегся спать, как всегда, рано. Посмотрел десятичасовые новости, похрумкал сушек с чаем. Сказал:
– Спокойной ночи, Танюшка, – легонько чмокнул ее в висок и отправился наверх, на боковую.
Синичкин уехал с дачи сразу после обеда. Видимо, инструкции, которые успел ему дать отчим – пока Таня, как кухарка, готовила им пищу! – были ясными и исчерпывающими. Никаких вопросов при ней Павел не задавал. Ни о каких делах они с Валерием Петровичем за едой не говорили.
Уехал Синичкин взбодренный, нацеленный на дело. На неведомое Тане задание.
Распечатанные списки возможных преступников он, естественно, увез с собой.
Татьяна ни о чем отчима не спрашивала. Все равно ведь тот не ответит – нахмурится или высмеет ее.
Она послонялась по особняку, полистала старые «Спид-Инфо», посмотрела одним глазом телевизор.
А вот когда Валерий Петрович отправился почивать, выждала для верности полчаса, а потом подошла к компьютеру, за которым они сегодня работали.
Прислушалась. Сверху, из спальни, не доносилось ни звука. Отчим даже не храпел.
Таня включила комп. Довольно быстро разыскала директорию с Пашкиными списками. Действительно, в общей сложности шестнадцать мегабайт. Для дискеты многовато.
Однако она еще днем заметила в дискодержателе на столике стопку, дисков с надписью «CD-R». Это означало, что они чистые. А компьютер, слава богу, у босса оказался последней модели и был снабжен «резаком» для записи информации на лазерный диск.
Таня вставила чистый CD в записывающее устройство. Вызвала программу Вит.
Через каких-нибудь две минуты все было готово.
Шестнадцать мегов информации, которую Синичкин добыл благодаря своим оперативно-постельным мероприятиям, прекраснейшим образом уложились на CD.
А диск – нырнул в глубины Таниной сумочки.
Она снова прислушалась. На втором этаже, где спит отчим, – тишина. А принтер у босса – лазерный, почти бесшумный. Вполне можно рискнуть.
