В Берлине князь Лёвенштайн, президент нацио-нального праворадикального клуба, посодействовал встрече Виндишгретца с министром иностранных дел Штреземаном
[25]. Подобно Бриану и Пилсудскому принц попытался заинтересовать того в установлении и укреплении хороших отношений между немцами и венграми. Но Штреземан большой готовности к этому не проявил. Будучи реалистом, он не видел большой пользы от такой затеи, поэтому ответил поговоркой, что, мол, слепой мало чем может помочь хромому. Однако возможность обмена мнениями с руководством венгерской внешней политики он не отверг, рассматривая контакт с Виндишгретцем как положительный момент. Он попросил даже венгерского гостя рассказать ему подробно о деятельности мадьярского движения ирредента, предложив вместе с тем обсудить возможные дальнейшие шаги с князем Лёвенштайном.
О намерениях приступить к изготовлению фальшивой валюты Виндишгретц Штреземану ничего не сказал. Однако уже вскоре он узнал от Лёвенштай-на, что Штреземан сам вынашивал план изготовления фальшивых франков и фунтов стерлингов. Еще до встречи с Виндишгретцем он дал задание своему статс-секретарю Мальтцану и советнику посольства Гриммерту изучить совместно со специалистами возможности изготовления фальшивых банкнот в Германии, а также вопрос, какой ущерб может нанести их распространение соответствующим иностранным банкам. От идеи изготовления фунтов стерлингов Штреземан позднее отказался. По мнению Виндишгретца, это было связано с моральными соображениями. Что же касалось Франции, то он вынашивал своеобразный план мести, так как та во время оккупации Рейнской области пустила в оборот большое количество фальшивых рейхсмарок, нанеся тем самым ощутимый удар по и без того слабым немецким финансам. Англия такой практикой не занималась. Возможно, однако, что Штреземан учел и то обстоятельство, что попытки изготовить необходимую бумагу для печатания фунтов стерлингов окончились неудачей. Как позднее показала операция Гейдриха, в техническом плане это было наиболее трудным делом.
К переговорам Виндишгретца е Левенштайном по операции с банкнотами был скоро привлечен полковник Бауэр, который, как оказалось, был уже задействован в шедших полным ходом подготовительных работах. Бауэр, являясь националистом, был отрицательно настроен по отношению демократическому немецкому правительству, полностью не доверяя, как он потом пооткровенничал, даже Штреземану. И Бауэр предложил перенести операцию в Венгрию, поскольку не надеялся на обеспечение ее прикрытия со стороны немецких властей. Виндишгретц выразил согласие доложить этот план своему правительству и стал собираться в обратный путь. Полковник Бауэр, на которого быстрое согласие Виндишгретца произвело положительное впечатление, пригласил его осмотреть уже приступившие к изготовлению фальшивой валюты немецкие производственные мастерские.
Мастерские эти находились неподалеку от Кёльна, то есть в оккупированной союзниками Рейнской области. Виндишгретцу потребовались необходимые для поездки туда документы, и он получил настоящий немецкий заграничный паспорт на чужое имя, оформленный в министерстве иностранных дел.
Принц показал этот документ автору настоящих строк с почти детской гордостью, так как с давних пор испытывал слабость к конспиративной деятельности и ко всему, что ей сопутствовало, тем более что во время войны, да и после нее довольно часто выполнял секретные задания. Поскольку, однако, он был заметной фигурой, маскироваться ему было трудно. Чешская секретная полиция не раз доказывала это, с удовольствием предоставляя ему свои тюремные камеры.
В Кёльне оба путешественника предприняли все мыслимые меры безопасности. Они не останавливались в одной и той же гостинице, а все встречи, которые назначал Бауэр, проводили в нейтральных местах. Во время той поездки Виндишгретц познакомился с инженером Шультце, который принимал активное участие в афере по изготовлению фальшивой валюты. Он был выходцем из Прибалтики, занимал руководящую должность в одной из русских государственных типографий, а бежав от большевиков, прихватил печатные пластины для выпуска червонцев — десятирублевых купюр, вошедших в обращение в России после 1922 года. Шультце был социалистом и не имел никаких связей с немецкими националистическими кругами, однако волею судьбы познакомился в первые же годы своей эмиграции с полковником Максом Бауэром, с которым сблизился.
При осмотре мастерской фальшивомонетчиков Бауэр принимал такие меры предосторожности, что Виндишгретц, незнакомый с местностью, не мог впоследствии даже определить, где она находилась. Темной ночью они выехали из Кельна, предварительно покружив по городу, так что принц не знал, в каком вообще направлении они ехали. Остановка была сделана в открытом поле. После продолжительного марша пешком они вышли к крестьянскому подворью довольно больших размеров, обнесенному забором. Дверь была открыта только после произнесения пароля. Сама мастерская находилась в подвальном переоборудованном, либо вновь отстроенном помещении с бетонированными стенами и массивными стальными дверями.
Там Шультце показал венгерскому гостю образцы бумаги, на которой должны были печататься фальшивые франки, и рассказал, что ему удалось найти искусственный заменитель тропических растений из Индокитая, используемых французским национальным банком для изготовления бумаги для банкнот. С помощью микроскопа он продемонстрировал идентичность своей бумаги настоящей. Бумага была изготовлена ручным способом, что было довольно затруднительно, зато не требовало применения специального оборудования. Шультце, бывший специалистом в этой области, считал, что фальшивку можно изготовить таким образом, что даже французские банки не отличат ее от настоящих банкнот. Увиденное произвело на Виндишгретца огромное впечатление, и, как он мне признался, именно в том таинственном подвале под Кельном у него окрепло решение использовать изготовление фальшивых франков в интересах Венгрии.
Персонал мастерской состоял из тщательно подобранных людей, основная часть которых были бывшие офицеры. Они должны были принести специальную клятву о молчании, которую никто из них не нарушил. Когда была вскрыта афера по изготовлению фальшивых червонцев, никто из сотрудников Шуль-тца не связал ее с изготовлением фальшивых франков, тем более что бумага для печати червонцев бралась на фабрике по производству специальной бумаги, выполнявшей и зарубежные заказы.
В марте 1923 года Виндишгретц возвратился в Будапешт. С собой он привез меморандум Бауэра по изготовлению фальшивых франков, который представил необходимым лицам. Документ этот датирован 7 марта 1923 года и неопровержимо доказывает, что идея изготовления фальшивых франков исходит от националистически настроенных немцев, а не от Виндишгретца. Когда впоследствии афера была раскрыта, публикация меморандума и других документов значительно облегчила бы судьбу принца, но нанесла бы значительный ущерб националистическим группам в Германии. По этой причине от их публикации Виндишгретц отказался, умолчав о них и в дальнейшем. Тем самым он принес самого себя в жертву, что показывает его личность и характер совершенно с другой стороны, чем можно было судить по самому процессу.
