В те дни Гребль свел меня с одним из своих сотрудников — инженером Фридрихом Швендом. Тот являлся крупным немецким коммерсантом, проживавшим в Италии и обладавшим обширными экономическими связями, в результате чего мог оказывать Греблю значительные услуги. Он был немного выше среднего роста и вел себя сдержанно, однако когда начинал говорить, чувствовалось, что это — личность. При этом он не употреблял красивых слов и выражений, а обходился, явно сознательно, сухим коммерческим языком, подчеркивая свои здравые рассуждения скупыми жестами. Когда же Швенд хотел убедить своего партнера по разговору в чем-то, казавшемся ему очень важным, чувствуя противодействие, то он изменял свое поведение, становясь чрезвычайно очаровательным, как это присуще «хорошо обученному австрийцу», каковым он себя считал. Короче говоря, от него исходило нечто импонирующее и обаятельное. Поэтому, когда я его позднее представил Шелленбергу и Кальтенбруннеру, то по их реакции смог судить, что он произвел впечатление о себе, как о личности, не только на меня одного. Но как бы симпатичным ни представлялся мне Швенд — я ведь был все же сотрудником секретной службы — и несмотря на дружеское к нему расположение Гребля, которое являлось своеобразной гарантией его надежности, я навел о нем тщательные справки.
Швенду тогда не было еще сорока лет. Уроженец Швабии, он получил очень хорошее образование, пройдя обучение в целом ряде высших учебных заведений. Будучи еще совсем молодым человеком, стал работать коммерсантом за границей, объехав всю Европу, Северную и Южную Америку, а также Азию. Швенд оказался примером ставшего к тому времени редкостью типа коммерсанта-новатора, шедшего смело на риск, но твердо придерживавшегося неписаного профессионального кодекса чести.
Когда в Советском Союзе, возглавляемом Лениным, в связи с разрухой была введена «новая экономическая политика» (НЭП), Швенд направился в Россию, чтобы, с одной стороны, вести там свои торговые дела, а с другой — предложить свои услуги и опыт в вопросах формирования правильно функционирующей экономической системы. Во время своего нахождения в Советском Союзе Швенд дважды выезжал на длительное время в Китай. Пребывание в России сделало его ярым антикоммунистом. В коллективистской системе для такого человека, как он, места не было; для его деятельности была нужна свободная рыночная экономика. И он уехал из страны задолго до того, как Кремль ликвидировал НЭП.
Чем он занимался в последующие несколько лет, установить мне не удалось. Вопрос этот прояснился только в конце 1945 года, когда американцы конфисковали его корреспонденцию, находившуюся на чердаке его виллы в Верхней Баварии. Наиболее интересные материалы он впоследствии так назад и не получил, а они касались его пребывания в Восточной Азии. Тем не менее кое-что из биографии Швенда за тот период времени мне удалось установить. Швенд находился тогда на службе в рейхсвере
[50], по заданию которого выполнял неофициальные поручения в Китае.
В Харбине он встретился с белогвардейским генералом Семеновым, у которого длительное время пребывал в качестве советника и уполномоченного по экономическим вопросам. Части белогвардейской армии в этом районе были вооружены и оснащены достаточно хорошо, благодаря стараниям Швенда, который закупал по всей Европе оружие для Семенова и переправлял его кораблями. Вместе с тем Швенд старался давать Семенову советы и в военной области. Мне посчастливилось прочитать меморандум Швенда Семенову, в котором речь шла об основах современных партизанских действий. Именно так, как это было изложено у Швенда. Советы действовали в ходе Второй мировой войны на линиях коммуникаций, против резервных подразделений и оккупационных войск немецких вооруженных сил. Таким образом, Швенд уже тогда правильно понимал значение партизанской войны, методы ведения которой на практике лишь совершенствовались.
Одно из приложений к этому меморандуму привлекло внимание командования вермахта. Не представляя себе возможных последствий, я отослал его начальнику управления по борьбе с партизанами, а затем старался всеми силами не допустить, чтобы Швенд был туда призван. Гиммлер даже дал свое согласие, но, к счастью, Швенд находился в «зарубежной поездке», и я принял все меры к тому, чтобы он еще в течение длительного времени оставался вне сферы досягаемости вермахта.
Однако я несколько упредил события, теперь же продолжу свой рассказ. Возвратившись из Восточной Азии, Швенд провал несколько лет в Германии. Было уже начало тридцатых годов. События, связанные с приходом к власти национал-социалистов, он рассматривал с интересом, но дистанцированно. А это позволило ему раньше других отметить определенные ошибки в экономической политике рейха. Будучи немецким патриотом, он хотел предложить свои знания и опыт новому правительству, не стремясь получить какую-либо должность в одном из учреждений. Поэтому он направил докладные записки некоторым крупнейшим руководителям, в которых предупреждал об опасности слишком большого увлечения политикой автаркии. Аргументация Швенда произвела, в частности, большое впечатление на Геринга
[51], который пригласил его к себе и выслушал с вниманием. Что же касается Гитлера, то на него советы «космополита», много поездившего по миру человека, не только не произвели должного впечатления, но даже вызвали глухую ненависть: сам-то он, за исключением пребывания солдатом во Франции во время войны, нигде не был, что ставил себе чуть ли не в заслугу. Видимо, этим и объясняется появившийся у гестапо интерес к Швенду, в доме которого был даже произведен обыск. На счастье, скорее всего инстинктивно, Швенд припрятал свою обширную корреспонденцию в другом месте, в противном случае его карьера могла бы преждевременно оборваться почти наверняка уже в то время. После этого он покинул ставшую для него негостеприимной родину и выехал в Нью-Йорк.
