– Войдите! – откликнулся оберштабсарцт Шульц, когда я постучал в дверь его кабинета.
– А, это вы, Хаапе, что вас привело сюда?
– Герр оберштабсарцт, один из моих раненых – тяжелое ранение в брюшную полость – ожидает своей очереди на операцию. Не могли бы вы мне сказать, кого будут оперировать следующим?
В нескольких словах я рассказал ему о брате-близнеце, которого мы похоронили у деревни Гомели. Шульц полистал свои бумаги.
– Действительно, вашего пациента будут оперировать следующим! Сегодня нам надо было бы иметь не один, а сразу пять операционных столов! – сказал он, тяжело вздохнув.
– Большое спасибо, герр оберштабсарцт! И…
– Да, Хаапе?
– Если бы я мог каким-то образом помочь, я бы с удовольствием…
– Конечно, Хаапе!
Я тщательно вымыл руки. Санитар помог мне надеть стерильный халат и повязал маску, однако не дал резиновых перчаток. Лежавшего на операционном столе раненого в этот момент как раз зашивали. Хирург, проводивший операцию, капитан медицинской службы доктор Бокшатц, снял забрызганный кровью халат, стянул перчатки и погрузил руки в сосуд со спиртом.
– Что привело сюда нашего бравого войскового врача? – спросил он, подмигнув мне.
– Следующий оперируемый – один из моих людей! – ответил я.
– Могу себе представить, что он, видимо, не первый и не последний ваш пациент!
– Так точно, герр штабсарцт! Но этот раненый – брат-близнец другого солдата, которого недавно нам пришлось похоронить у дороги во время перехода!
– Что у него за ранение?
– Пулевое ранение брюшной полости! Пуля вошла над пупком и вышла слева под почками!
– И зачем нам, людям, вообще нужны эти брюшные полости? В мирное время мы бы так не сказали, не так ли, Хаапе? Ну хорошо, пойдемте, пустим вашего близнеца под нож!
Санитар повязал ему стерильную маску и приготовил пару чистых резиновых перчаток, в которые хирург с трудом втиснул свои натруженные за день руки.
– Йод! – коротко бросил Бокшатц, входя в операционную.
Близнец был уже пристегнут широкими ремнями к операционному столу. Справа от пациента стоял хирург, слева ассистирующий ему хирург, санитар, исполняющий роль второго ассистента, а также два других операционных санитара – инструменталист, подготовленный для работы с операционными инструментами, и помощник. В торце операционного стола, где покоилась голова раненого, стоял анестезиолог.
Бокшатц кивнул ему, и на ватно-марлевую повязку, закрывавшую рот и нос близнеца, начал капать эфир. Санитар-инструменталист подал стерильный ватный тампон, зажатый в хирургических щипцах. Помощник осторожно полил его йодом, стараясь при этом не коснуться горлышком пузырька ватно-марлевого тампона. Вся средняя часть живота от грудины и почти до лобка была густо смазана йодом. Потом помощники накрыли пациента большим куском белой, стерильной материи, имевшим в середине почти двадцатипятисантиметровый вырез, таким образом, чтобы только его голова оставалась незакрытой, а вырез пришелся точно на середину живота. Наркоз уже начал действовать. Для пробы Бокшатц ущипнул раненого за живот хирургическим пинцетом. Пациент все еще реагировал. Эфир продолжал капать на повязку. Все замерли в ожидании. Еще один пробный щипок пинцетом – никакой реакции.
По бокам выреза на ткани помощники положили еще несколько стерильных салфеток, которые затем специальными зажимами были прикреплены к коже. Свет от яркой операционной лампы падал точно на середину живота. Одним взмахом скальпеля Бокшатц сделал надрез глубиной полтора сантиметра, который начинался примерно на ширину ладони ниже грудины, шел вниз, огибал пупок и по прямой опускался вниз на ширину ладони ниже пупка. Еще два-три дополнительных надреза, и вся брюшная стенка была вскрыта. Стала видна лежащая под ней отливающая бело-голубым цветом брюшина.
– Зажим! Тампон!
И без того слабо кровоточившие сосуды были быстро пережаты или перевязаны. Бокшатц ухватил брюшину хирургическим пинцетом, раскрыл ее одним быстрым взмахом скальпеля и затем продолжил надрез прямыми ножницами в направлении разреза живота. Затем специальными зажимами он с обеих сторон прикрепил брюшину к льняной ткани. Второй ассистент вставил в разрез тупые крючки и с их помощью растянул брюшину вправо и влево. Теперь брюшная полость была полностью открыта. В ней стояла свежая, несвернувшаяся кровь. С помощью стерильного тампона Бокшатц быстро удалил кровь с небольшой примесью содержимого кишечника и наклонился ниже, чтобы лучше рассмотреть внутреннюю рану. К счастью, толстая кишка оказалась незадетой. Таким образом, можно было не опасаться инфицирования кишечными бактериями. Но зато тонкий кишечник был поврежден во многих местах, а закрывающий тонкие кишки большой брюшной сальник (Omentum Majus) был разорван и кровоточил. Четыре руки постарались остановить кровотечение, в то время как две других руки с помощью тупых крючков продолжали удерживать брюшную полость открытой.
Некоторое время не было слышно ничего, кроме нескольких отрывистых команд и негромкого позвякивания инструментов. Внезапно в тишине раздался встревоженный голос анестезиолога:
– Состояние пациента быстро ухудшается!
– Кислород! – ровным голосом сказал Бокшатц, не теряя самообладания.
– Переливание крови! Вы, доктор Хаапе! – обратился он ко мне. – И перистон… с сердечно-сосудистым средством!
К торцу стола придвинули громоздкий аппарат с кислородным баллоном, и анестезиолог наложил на лицо пациента кислородную маску. Я набрал в шприц двести кубиков плазмозамещающего раствора перистона и немного кардиазола для стимуляции сердечной деятельности и кровообращения. Все это я ввел в вену на левой руке раненого. Ведь руки хирургов должны были при любых обстоятельствах оставаться постоянно стерильными. Затем я приготовил все необходимое для переливания крови. Когда она началась, пульс сразу же усилился. Однако губы все еще оставались очень бледными. Тем не менее общее состояние раненого улучшалось с каждой минутой.
Все это время операция продолжалась, не прерываясь ни на секунду. Разорванный во многих местах тонкий кишечник и большой сальник были тщательно зашиты. Между тем состояние пациента улучшилось уже настолько, что пришлось снова прибегнуть к наркозу.
Осторожно, но с полной уверенностью в своих силах Бокшатц вынул весь тонкий кишечник из брюшной полости и аккуратно положил его на стерильную льняную салфетку, расстеленную над животом раненого. Он тщательно осмотрел кишечник, чтобы убедиться, что все повреждения добросовестно устранены. Затем опустил руки в брюшную полость, чтобы зашить входное и выходное отверстия в брюшине. Из брюшной полости были удалены последние остатки попавшего туда содержимого кишечника и капли крови. Те места брюшной полости, где это было необходимо, промыли теплым соляным раствором и насухо промокнули стерильной салфеткой. Все органы брюшной полости были чистые и теперь хорошо просматривались. Они напомнили мне глиняные модели на нашем медицинском факультете. Бокшатц еще раз тщательно все осмотрел: желудок, поджелудочную железу, толстую кишку, мочевой пузырь. Все было в порядке. Теперь в брюшную полость снова аккуратно уложили тонкий кишечник. Бокшатц и его ассистент начали тщательно зашивать брюшину.
