– Наши посыльные преодолевают такой путь по дюжине раз на дню!
При этом я благоразумно умолчал о том, что эти посыльные довольно часто не возвращаются из таких походов.
Чем больше я размышлял обо всем этом, тем больше жалел, что мы не остались с Кагенеком, который сейчас, вероятно, наслаждался чашкой горячего ароматного кофе из полевой кухни. Но я утешал себя мыслью, что отступающие в панике войска противника вряд ли представляют собой опасность, если, конечно, у них не отрезан путь к отступлению.
На дороге и вокруг царила мертвая тишина. Только на северо-западе все еще слышался слабый шум боя за городок Белый. Мы прошагали еще минут десять, как вдруг за поворотом я услышал голоса.
– Отлично, Генрих, – сказал я, – вот мы уже почти и дошли!
Мы ускорили шаг и вышли из-за поворота. И тут же остановились как вкопанные: русские!
Впереди, примерно метрах в шестидесяти от нас, от двадцати до тридцати воинственно выглядевших русских перебегали через дорогу и исчезали среди деревьев слева от нее. Мы услышали крики, кажется, они тоже заметили нас! Потом еще человек десять перебежали через дорогу и укрылись на другой стороне. Я нырнул за один из густых кустов, Генрих – за мной следом. Я быстро сдернул с плеча автомат и дал очередь в сторону врага. Генрих поддержал меня огнем своего карабина. Тотчас выскочили еще трое русских, затем еще восемь и перебежали через дорогу. Я пустил им вдогонку еще несколько очередей, а затем метнул две лимонки. Минут пять мы напряженно прислушивались, но все оставалось спокойным.
Неожиданно вдали из-за поворота показались два немецких солдата. Засунув руки в карманы и насвистывая веселую песенку, они шли к нам. Вот они поравнялись с тем местом, где русские перебегали через дорогу. Я узнал их: это были посыльные из штаба Нойхоффа, которые, видимо, должны были доставить донесения Кагенеку и в штаб полка.
– Где находится командный пункт батальона? – спросил я их, когда они подошли к нам.
– Идите все время по этой дороге, герр ассистенцарцт! Примерно в двух с половиной километрах отсюда.
– Будьте осторожны! – предупредил я их. – В этом лесу еще полно русских! Пять минут тому назад около пятидесяти русских перебежали через дорогу.
Оба посыльных недоверчиво ухмыльнулись. Видимо, они подумали, что я шучу или что мне повсюду мерещатся опасности.
– А, так вот чем объясняется беспорядочная стрельба, которую мы только что слышали! – сказал один из них и как-то странно посмотрел на меня.
Очевидно, они не отнеслись к моим словам серьезно. Это меня рассердило.
– Постарайтесь благополучно добраться до места и передать свои донесения по назначению! – решительно заявил я. – Будьте осторожны и не занимайтесь легкомысленной болтовней! Понятно?
Оба посыльных встали навытяжку.
– Так точно, герр ассистенцарцт! – гаркнули они в один голос.
Явно обидевшись, они двинулись дальше. Возможно, они опять с ухмылкой отпускали глупые шуточки по поводу докторов, которым мерещатся в лесах какие-то воображаемые русские, по которым те открывают огонь. Когда мы продолжили свой путь, я попытался дать выход своему гневу, прочтя Генриху целую лекцию.
– Эти два умника, возможно, все еще ухмыляются и думают, что мы с вами стреляли по лесным призракам! Видимо, они и дальше будут предаваться своим мечтам и не заметят опасности, пока не получат по башке! Вот тогда они заорут во всю силу своих легких: «Санитары! Санитары!» И нам с вами, и им еще повезло, что у русских со страху были полные штаны!
Когда мы в конце концов благополучно добрались до командного пункта батальона и я остался наедине с Ламмердингом, то, уплетая яичницу, между делом рассказал и ему о нашем приключении. Но и его мой рассказ скорее позабавил, чем поразил. Мне не осталось ничего другого, как задуматься над странностью человеческой природы – не видеть ничего опасного в происшествиях, приключившихся с другими людьми.
А пресловутые «пятьдесят русских нашего доктора» вскоре стали своего рода дежурной шуткой нашего батальона.
Глава 12
Пророчество старого дровосека
Из сибирской тундры навстречу нам медленно двигалась зима, заставлявшая дни становиться все короче. С момента начала операции «Барбаросса» мы уже потеряли два с половиной часа дневного света утром, да и вечером темнело на три с половиной часа раньше. Ночи были неприятно холодными и сырыми. Когда можно было избежать этого, мы уже не ночевали под открытым небом, а пытались устроиться на ночлег в русских деревнях, невзирая даже на то, что деревенские избы буквально кишели вшами и клопами. Но отступающий противник уступал нам свой теплый ночлег крайне неохотно, и он доставался нам дорогой ценой. Собственно говоря, на ожесточенное сопротивление русских мы наталкивались только тогда, когда в вечерние часы хотели выбить их из какой-нибудь деревни. Тогда иваны сражались как львы за право провести ночь рядом с большой теплой русской печью, а не в чистом поле под холодным мерцанием звезд.
Мы отчаянно надеялись взять Москву, прежде чем ледяное дыхание зимы распространит свое смертоносное господство на все немецкое войско и на все живое вокруг.
Шум боя за город Белый разбудил нас еще до того, как раздался сигнал побудки. Вскоре мы уже снова выступили маршем. Батальон все еще продолжал преследовать по пятам отступавшего противника. Мы находились на марше еще совсем недолго, когда заметили вражеское танковое подразделение, которое поспешно скрылось от нас в раскинувшемся перед нами лесном массиве. Как рассказали жители деревни, час тому назад через их деревню прошла русская пехота. Наши бойцы захватили в качестве трофея два исправных вражеских танка, оставшиеся без горючего. Вскоре мы вышли к автодороге на Ржев и с радостью узнали, что товарищам из нашей дивизии наконец удалось прорваться под Белым и что теперь вся дивизия преследует разгромленные части противника.
Вечером нам снова пришлось выбивать русские подразделения из деревни, в которой мы собирались переночевать. Жители деревни остались в одной половине деревни, а мы заняли другую. Красноармейцы уже успели хорошенько натопить те избы, в которых позднее разместился наш батальон.
На следующий день противник укрепил несколько деревень, лежавших на нашем пути, возведя вокруг них оборонительные позиции и подтянув свежие силы. Однако наши атаки, проводимые по одной и той же схеме, всегда приносили успех. Мы брали деревню под обстрел с фронта, а наши штурмовые группы обходили ее справа и слева и потом нападали с флангов или с тыла. Всякий раз часть русских пыталась спастись бегством и заражала своей паникой тех красноармейцев, которые продолжали стойко держать оборону. Используя такую тактику, мы наносили противнику большие потери при минимальных потерях с нашей стороны.
Действуя подобным образом, 5 октября мы захватили пять деревень и до глубокой ночи преследовали противника. При этом батальон очень сильно растянулся. Я со своими людьми присоединился к 10-й роте под командованием Больски, которая находилась в резерве. Уже было 11 часов вечера, и мы маршировали в полной темноте, чтобы присоединиться к остальным частям батальона.
