Палата была уведомлена об этом и приняла это предложение. Эта сумма заменила долю собственников в общем налоге. Поэтому Палатой был составлен и принят новый билль, включающий в себя льготную статью. На основании этого закона я был назначен одним из уполномоченных, которым доверили распоряжаться деньгами в сумме шестидесяти тысяч фунтов. Я принимал активное участие в составлении билля и содействовал его утверждению. В то же время я разработал другой билль, касающийся учреждения и обучения добровольной милиции. Я провел его через Палату без больших трудностей, так как позаботился, чтобы закон не распространялся на квакеров. Чтобы содействовать объединению, необходимому для формирования милиции, я написал «Диалог», в котором формулировались, а затем опровергались все возражения, какие я только мог придумать, против организации милиции. Он был напечатан и имел, как я думаю, большой успех. Пока в городе и в сельской местности формировалось и обучалось несколько рот, губернатор уговорил меня заняться нашей северо-западной границей, кишевшей врагами. Я должен был обеспечить защиту населения, собирая войско и строя линию фортов. Я принял это военное поручение, хотя и не считал себя достаточно компетентным в этом деле. Губернатор дал мне патент с неограниченными полномочиями, а также пачку чистых бланков для патентов на офицерский чин, которые я мог выдавать тем, кого сочту достойным этого звания. При вербовке я не встретил серьезных затруднений. Вскоре под моим начальством находилось пятьсот шестьдесят человек. Мой сын, бывший в предшествующую войну офицером в армии, действовавшей против Канады, стал моим адъютантом и принес мне большую пользу.
Индейцы сожгли Гнейденхаттен – деревню, заселенную гернгутерами, и вырезали жителей; но мы считали это место удобным для организации одного из фортов. Для похода туда я организовал отряды в Бетлехеме, главном поселении гернгутеров. Я был удивлен, найдя его хорошо защищенным, – разрушение Гнейденхаттена заставило жителей осознать опасность. Главные строения были защищены частоколом, жители закупили в Нью-Йорке оружие и амуницию. Они даже сложили между окнами своих высоких каменных домов небольшие камни, предназначенные для мощения улиц. Эти камни женщины должны были бросать в головы индейцев, если те попытаются ворваться в дома. Вооруженные братья несли стражу, сменяя друг друга так пунктуально, как в любом гарнизонном городе. В беседе с епископом Спангенбергом я выразил свое изумление по этому поводу, ибо знал, что гернгутеры получили от парламента акт, освобождающий их от военной службы в колониях, и потому полагал, что они откажутся носить оружие. Епископ ответил, что отказ носить оружие не был одним из твердо установленных принципов вероучения гернгутеров, но в то время, когда они получили этот закон, это убеждение считалось господствующим среди них. В данном случае они с изумлением увидели, что отвращение к военной службе разделяется лишь немногими. По-видимому, гернгутеры или сами плохо себя знали, или обманывали парламент; но все же иногда здравый смысл, усиленный непосредственной опасностью, одерживает верх над всякого рода экстравагантными мнениями.
Было начало января, когда мы отправились на постройку фортов. Я выслал одно отделение по направлению к Минисинку с заданием построить форт для обеспечения безопасности верхней части страны, а другое – в нижнюю часть с тем же заданием; с оставшимися я решил идти в Гнейденхаттен, где немедленная построена форта была наиболее необходима.
Гернгутеры снабдили меня пятью фургонами для наших инструментов, припасов и багажа.
Как раз перед нашим выходом из Бетлехема одиннадцать фермеров, изгнанных со своих плантаций индейцами, пришли ко мне, прося снабдить их огнестрельным оружием, чтобы они могли вернуться и спасти свой скот. Я дал каждому из них по ружью с необходимой амуницией. Не успели мы далеко отойти, как начался дождь и шел весь день; но по пути не попадалось жилья, где можно было укрыться. Наконец, к ночи мы добрались до дома одного немца. В этом доме и в амбаре мы столпились, промокшие до нитки. Хорошо еще, что мы не подверглись нападению во время похода, ибо наши ружья были самого обычного образца и наши люди не могли сохранить их замки сухими. Индейцы очень изобретательны в выдумках на этот счет, чем мы не могли похвастаться. В этот день они встретили упомянутых одиннадцать бедных фермеров и убили десять из них. Оставшийся в живых сообщил нам, что его ружье и ружья его товарищей отказали, намекнув под дождем.
На следующий день погода была прекрасная, мы продолжали поход и прибыли в разрушенный Гнейденхаттен. Поблизости от поселения находилась лесопилка. Вокруг нее сохранились груды досок, из которых мы смастерили хижину; это было совершенно необходимо в то суровое время года, так как у нас не было палаток. Первое, чем нам пришлось заняться, было погребение найденного там нами мертвеца, только наполовину захороненного сельскими жителями.
На следующее утро наш форт был спланирован и размечен. Его окружность составляла четыреста пятьдесят пять футов. Для сооружения частокола нужно было наделать столько же бревен с диаметром в среднем равным футу. Наши семьдесят топоров были немедленно пущены в ход для рубки деревьев.
Так как наши люди умело обращались с ними, работа спорилась. Видя, с какой быстротой валят деревья, я полюбопытствовал заметить время, когда двое рабочих начали подрубать сосну.
Через шесть минут они ее повалили; я обнаружил, что ее диаметр составлял четырнадцать дюймов.
Из каждой сосны делались три кола восемнадцати футов длины каждый, заостренные с одного конца. Пока одни делали эту работу, другие копали канаву по линии форта глубиной в три фута, в которую должны были быть установлены колья. Сняв с наших фургонов кузова и отделив передние колеса от задних (для чего был вынут шплинт, соединяющий две части дрожины), мы получили десять повозок с двумя лошадьми на каждую для перевозки кольев из леса к форту. Когда частокол был сооружен, наши плотники построили вдоль него с внутренней стороны платформу высотой около шести футов, стоя на которой можно было стрелять сквозь амбразуры. Мы имели вращающуюся пушку. Установив ее на одном из углов, мы немедленно выстрелили, чтобы индейцы, если бы они оказались в пределах слышимости, знали, что у нас есть такие орудия. Итак, наш форт, – если это громкое название применимо к жалкому частоколу, – был готов в течение недели, хотя через день шли такие сильные дожди, что мы не могли работать.
Последнее обстоятельство дало мне случай заметить, что когда люди заняты работой, у них бывает лучшее настроение.
В те дни, когда наши люди работали, они были добродушны и веселы. Они весело проводили вечера, сознавая, что днем хорошо поработали.
Но в дни вынужденного безделья они были раздражительны и сварливы, выискивали недостатки в свинине, хлебе и т. д. и постоянно пребывали в плохом расположении духа. Это напомнило мне одного морского капитана, взявшего за правило держать постоянно своих людей за работой; когда однажды его помощник доложил, что вся работа переделана и что занять экипаж судна больше нечем, он ответил: «Заставьте их чистить якорь». Такого рода форт, как он ни был жалок, являлся достаточной защитой от индейцев, не имевших пушек. Расположившись теперь в безопасности и имея укрытие, куда при случае можно было ретироваться, мы решили разбиться на отряды, чтобы очистить прилегавшую местность. Индейцев мы не встретили, но обнаружили на соседних холмах места, где они скрывались, следя за нашими действиями. В устройстве этих наблюдательных постов они проявили искусство, заслуживающее упоминания. Так как была зима, то они нуждались в огне. Но обычный костер, разведенный на поверхности земли, выдал бы их расположение на большом расстоянии. Поэтому они вырыли в земле ямы, имевшие приблизительно три фута в диаметре и немного больше в глубину. Мы обнаружили места, в которых они добывали древесный уголь, срубая его с поверхности обугленных бревен, лежащих в лесу. При помощи этого угля они разводили на дне ям небольшой огонь.
