– Слушаю тебя, Юля.
– Ты уже познакомился со всеми обитателями улицы Чапаева?
– А что?
– Не перебивай меня, пожалуйста! Ты обратил внимание на тот участок, что расположен через улицу, прямо напротив дома Аллы Михайловны? Ну, самый роскошный в том переулке? Тот, что больше похож на средневековую крепость, с железными пиками по верху стены? Там на заборе еще видеокамера висит?
– Да, есть такой.
То был дом под номером три – единственный, чей хозяин не появился на дне рождения Любочки и о ком Ходасевич покамест ничего не узнал.
– Я, кажется, виновата… – продолжала телефонные излияния бывшая жена. – Но… послушай… Ты обратил внимание, что этот чудовищный забор выступает далеко за линию домов? Обратил?
Ходасевич вынужден был согласиться:
– Да. Обратил.
– Этот тип, что там живет, пол-улицы самовольно себе отхватил. Мы обе – когда я отдыхала у Аллочки в этом году – очень возмущались. Не пройти, не проехать!.. Из-за этого забора ни пожарная машина не проедет, ни грузовик… И мы с Аллой решили: нам надо пойти поговорить с хозяином и, как ближайшим соседям, выразить свое недовольство данным фактом и его поведением… Ты слушаешь меня?
– Да, – вздохнул Валерий Петрович. – Инициатором боевых действий явилась, конечно, именно ты?
– Валера, что за тон!..
Ходасевич хотел было сказать, что он удивлен, почему его бывшая до сих пор жива-здорова – с такой-то тягой к правдолюбию. Однако быстро понял, что замечание сделает дальнейший разговор невозможным – а ведь жена явно хотела чем-то поделиться. Может, в самом деле, важным? И Валерий Петрович проявил кротость:
– Извини. Рассказывай дальше.
– Извинения принимаются… – царственно заметила Юлия Николаевна. – Так вот… Это было где-то в середине августа… Мы с Аллочкой отправились туда, в этот ужасный дом напротив. Открывает нам такой стриженый, весь в татуировках – на вид настоящий бандюган. Потом мы выяснили его фамилию – его зовут Роман Георгиевич Жучков… Мы интеллигентно осведомились, ему ли принадлежит дом и участок. Он в ответ огрызается: «Ну, мне! А дальше что?..» Мы с Аллочкой очень вежливо ему сказали что…
Заскучавшая Любочка встала с места. Прошептала, внятно артикулируя: «Ну, я пошла…» – и потянулась к дверям. Валерий Петрович прикрыл трубку ладонью: «Подождите, может, еще чайку?» Художница отрицательно мотнула головой: «Нет, я устала, до завтра». Ходасевич не стал ее удерживать. Он предчувствовал, что по делу сегодня ничего интересного соседка больше не расскажет, а вести пустопорожний треп ему не хотелось. Он и без того устал с непривычки: от огромного числа людей и вылившегося на него потока информации.
Соседка у порога обернулась, сделала полковнику ручкой – и была такова.
Несмотря на то что Валерию Петровичу пришлось отвлекаться, он внимательно слушал все, что говорила ему бывшая супруга:
– …Мы сказали этому Жучкову, что его забор портит нам весь вид, а, главное, перегораживает пол-улицы, и из-за него теперь по Чапаева не могут проехать аварийные службы… А этот бандит вдруг как попер!.. Прямо, не смущаясь даже нас, женщин – настоящим матом! Сказал – если переводить злобные инвективы на общечеловеческий язык, – чтобы мы не лезли не в свое дело и убирались туда, откуда пришли. И еще добавил, что если мы еще раз к нему сунемся, то у него есть автомат Калашникова и он откроет огонь на поражение. Настоящий мерзавец!..
Здесь от полковника ожидалось выражение солидарности, однако он промолчал, и Юлия Николаевна с беспокойством спросила:
– Ты слушаешь меня, Валера?..
– Да-да, – поддакнул Ходасевич.
– Хорошо – потому что история имела продолжение. Значит, вернулись мы тогда с Аллой Михайловной домой. Аллочка, конечно, по своему обыкновению, ударилась в слезы. А я ей сказала, что нам не надо крылышки опускать и сдаваться не следует. И нельзя допустить, чтобы подобное хамство кому бы то ни было сошло с рук. На следующий день мы пошли в правление и разузнали, что этот хам действительно владелец дома номер три по улице Чапаева и прилегающего участка. И тогда мы решили написать на этого Жучкова жалобу. Я ее составила, и мы обе под ней подписались – сейчас ведь время такое, что анонимки никто рассматривать не будет. Я хотела у всех соседей по Чапаева подписи под ним собрать, но Аллочка настояла, чтобы я времени не тратила и никого посторонних не впутывала – а, наверное, зря. Словом, когда я от Аллочки уезжала, забрала эту депешу и из Москвы отправила в три адреса: в Минприроды, в экологическую милицию Московской области, а также в газету, где Долинина работала и где ее еще помнят, – в «Московские новости»…
Юлия Николаевна выдохнула с облегчением от того, что призналась в очередном проступке – а бывший супруг не накричал и даже не выразил своего неудовольствия.
– Ну, вот и все, – сказала она.
– Что – «все»? – намеренно туповато спросил Ходасевич.
– Конец истории. Ниоткуда ей пока не ответили… А теперь вот Алла, – Юлия Николаевна прерывисто вздохнула в трубке, – исчезла…
– Ты хочешь сказать, что, возможно, – тоном, исполненным исключительного скепсиса, промолвил Валерий Петрович, – о ваших письмах стало известно соседу Жучкову и он по-своему на них ответил? Похитив Аллу Михайловну?
– Ну да! – страстно воскликнула экс-жена. – И теперь, может быть, наступит и моя очередь?
«А что, версия как версия, – подумал полковник. – Не хуже прочих других… Надо бы мне завтра посетить гражданина Жучкова в его крепости…»
Однако вслух, адресуясь к встревоженной Юлии Николаевне, он сказал совсем другое:
– Да не может быть, чтобы этот гражданин Жучков Алле Михайловне мстил. Я эту породу, мелкопоместных бандитов, хорошо знаю. Вы обе для этой братии никакой реальной угрозы не представляете. А значит, словно и не существуете вовсе. А с Минприроды и экологической милицией он уже обо всем договорился – либо договорится, если те на него наедут. И дело спустят на тормозах.
Голос Ходасевича звучал столь весомо, что бывшая супруга только спросила с надеждой:
– Ты думаешь?
– Я уверен, Юля. Поэтому не терзай себя. И спи спокойно. Не такой гражданин Жучков идиот, чтобы мстить пенсионерке.
– А мне показалось, как раз такой.
– Хорошо, Юля, – мягко закруглил разговор полковник, – я обязательно по своим каналам проверю и эту версию.
Он ведь и впрямь собирался проверить – правда, пока не представлял в точности, как именно.
– Как ты говоришь, – переспросил он, – имя-отчество этого Жучкова?
– Роман Георгиевич. Я на всю жизнь его запомню!
Ходасевич подтянул к себе блокнот и к списку возможных фигурантов приписал: Жучков Роман Георгиевич. И этой же фамилией пополнил свою схему, вписал ее в прямоугольник дома номер три по улице Чапаева.
