Я рассмеялся – не столько от своих мыслей, сколько просто от счастья. Безграничное, спокойное, уверенное в себе счастье – мое обычное состояние на Темной Стороне. И не только мое; по-моему, это более-менее общее правило. Вероятно, именно поэтому мало кто способен находиться здесь подолгу. Счастье, как ни странно, тяжелый труд. А мы, в большинстве своем, удивительные лентяи. Даже могущественные колдуны.
С другой стороны, может, оно и к лучшему. Должна же быть хоть одна веская причина не остаться здесь навсегда. Теоретического знания, что на самом деле Темная Сторона довольно плохо приспособлена для постоянного проживания, лично мне могло бы и не хватить.
– Очень тебя люблю, – сказал я вслух.
Обычно как-то неловко бывает говорить подобные вещи – даже самым близким людям, не то что целой Темной Стороне. Но тут само сорвалось, не гоняться же теперь за собственными словами, чтобы поймать их и проглотить, как будто ничего не было сказано.
С другой стороны, а то она сама не знает. Я перед ней – как на ладони. Каков есть.
Вот примерно такая каша творилась в моей голове, пока я шел по сияющим, вибрирующим под ногами камням здешних мостовых, изредка деликатно огибая потоки жемчужно-серого ветра – он тут дует довольно редко и, в отличие от своих разноцветных собратьев, обычно предпочитает не соприкасаться с человеческим телом, хоть и любит крутиться где-нибудь поблизости. Был почти пьян от здешнего сладкого воздуха и собственной беззаботности – все как всегда. Однако о деле, которое меня сюда привело, не забывал ни на секунду. Затягивать с ним не следовало, хотя бы потому, что в отличие от обычных проблем, которые на Темной Стороне кажутся несущественными, оно не то чтобы всерьез портило мне прогулку, но все-таки здорово отвлекало.
Поэтому я сказал вслух:
– Хочу добраться до места, соответствующего улице Мрачных Дверей, и посмотреть, что там творится.
Еще не успел договорить, как свернул налево и пошел, практически не разбирая дороги, явственно ощущая, как меня подталкивают в спину, довольно деликатно, но настойчиво понуждая ускорить шаг. Оглянувшись, увидел, что это не кто иной, как мой приятель, серый ветер. Надо же, решил поработать проводником!
Я уже давно привык к тому, что здесь исполняются все мои высказанные вслух пожелания, но всякий раз удивляюсь причудливым способам их осуществить, которые Темная Сторона изобретает с энтузиазмом школьницы, придумывающей подарки для одноклассниц. Ветром, как козу хворостиной, меня до сих пор еще не гоняли.
На всякий случай я сказал ветру:
– Спасибо, мне очень нравится так с тобой гулять.
Велика вероятность, что ему все равно, но не хотелось бы выглядеть неблагодарным.
За множество прогулок по Темной Стороне я привык считать это пространство предельно дружественным и доверять ему во всем. Настолько, что, если в один прекрасный момент мне навстречу выйдет гигантский тысячеглавый монстр с порочными очами, окровавленными клыками и столовыми приборами в когтистых лапах, я без задней мысли скажу ему: «Хорошая собака», – почешу за ближайшим ухом и начну рыться в карманах, разыскивая, чем бы его покормить. Поэтому, когда подгонявший меня серый ветер вдруг резко изменил направление и стал дуть мне в лицо, я остановился и спросил:
– Я что, куда-то не туда зашел?
Объяснений, конечно, не дождался, ветры Темной Стороны совсем не любители поболтать. Однако тут же подумал: «Похоже, дальше идти опасно». Мысль настолько мне несвойственная, что впору считать ее ответом на свой вопрос. Вполне обычный способ ведения диалога с Темной Стороной.
– Эй, – сказал я, – хотелось бы все-таки лучше понимать, что происходит!
Сразу после этого мое настроение резко изменилось. Не то чтобы испортилось, просто хмельное благодушие сменилось сосредоточенностью, а зрение наконец сфокусировалось, и тогда я увидел, что стою практически на границе между обычным зыбким, сияющим пейзажем Темной Стороны и таким же красивым, но совершенно неподвижным пространством, похожим на очень качественную театральную декорацию, искусно имитирующую неописуемую изнанку вещей, однако напрочь лишенную хоть какого-то подобия зримых проявлений внутренней жизни.
Впрочем, по-настоящему добросовестные декораторы могли хотя бы включить вентиляторы. И развесить повсюду блестящие тонкие нитки, чтобы мотались туда-сюда на этом искусственном ветру. И застелить пол какими-нибудь полупрозрачными тряпками, велев рабочим сцены время от времени дергать их за края, чтобы создавать иллюзию колебаний земли. Но тут обошлось без попыток выдать желаемое за действительное. Этим реальность обычно и отличается от своей имитации: она безжалостней.
Вот как, значит, выглядит Темная Сторона лишенного магии мира, – подумал я. И уже потом понял, что это и есть ответ на мой вопрос, добросовестное выполнение заказа. Просил улицу Мрачных Дверей? Получай. Хотел понять, что происходит? Теперь понимаешь. Смотри только в штаны не наделай с перепугу, храбрый ученый – исследователь запредельных пространств.
Последнее – это уж точно были мои собственные мысли. По крайней мере, до сих пор Темная Сторона так грубо со мной не разговаривала.
– Я хочу, чтобы здесь все исправилось, – сказал я. – Снова стало живым и подвижным, как раньше.
Говорил, преодолевая немыслимое внутренне сопротивление. Ни на секунду не верил, что смогу вот так запросто вернуть этому месту жизнь. Но когда твердо знаешь, что все твои желания на Темной Стороне немедленно исполняются, грех не попробовать. В конце концов за спрос денег не берут.
Однако оказалось, иногда берут. И не деньгами, к сожалению.
По крайней мере, не успев договорить, я упал на землю и горько заплакал от бессилия, больше похожего на физическую боль, чем на душевное переживание.
Вообще-то подобное поведение мне не то чтобы свойственно. Довести меня до бурных рыданий теоретически можно, но придется приложить довольно много усилий. И для начала свести меня с ума – качественно, по-настоящему, чтобы безумием на весь город вонял. Да и то не факт, что приведет к желаемому результату.
К счастью, мне достало ума сообразить, что на самом деле плачу сейчас не я. И поспешно сказать, захлебываясь предательскими слезами:
– Если невозможно, то и не надо. Все в порядке, не надо ничего исправлять. Я сам! Честно. Только не прямо сейчас, а немного позже. Но обязательно придумаю что-нибудь.
И сразу успокоился. Настолько, что перевел свое ослабшее от рыданий тело из горизонтального положения в сидячее. И растерянно добавил:
– Извини, пожалуйста. Ну ты даешь.
– Теперь тебе придется сдержать слово и исправить эту беду самому, – произнес над самым моим ухом голос. Довольно низкий, но явно женский. С чудесной такой, щекочущей сердце хрипотцой.
– Так тебе и надо, – добавил голос. – А то ишь какой – пришел, раскомандовался! Все равно что заявиться к больному и потребовать, чтобы он немедленно выздоровел ради тебя, вот прямо сейчас. Как будто он сам не хочет! Просто не может, а то и без твоих понуканий давным-давно был бы здоров. Такие вещи надо понимать.
