– Случается, – подтвердил сэр Кофа. – Можешь спать спокойно: теперь твои тревожные мысли будут допекать меня. И хотел бы выбросить их из головы, да не выйдет.
– Значит, на мою долю остались тягостные предчувствия, – вздохнул я. – Ладно, мне не привыкать. Подумаешь, парой-тройкой тягостных предчувствий больше. Переживу.
– Извините, – развел руками Трикки. – Но не мог же я промолчать.
– Еще как мог, – сказал ему Кофа. – Но не имел права. В твоей должностной инструкции черным по белому написано: руководство Городской Полиции обязано информировать Тайный Сыск обо всех подозрительных происшествиях, выходящих за пределы понимания. Я точно помню, сам ее когда-то для твоего начальника писал. Ему не помогло, зато тебе теперь пригодится.
– Слушайте, – сказал я Кофе, когда мы покинули кабинет Трикки и отправились на свою территорию. В смысле в трактир «Обжора Бунба», который все Тайные сыщики считают чем-то вроде дополнительного зала Общей Работы и используют соответственно. – Вы же совсем недавно рассказывали мне про Лотерею Смерти. А как это выглядело на практике? Я имею в виду, как умирали приговоренные ведьмами люди? Каким-то особенным образом? Ну там, например, голова взрывалась или в сердце невесть откуда появлялся остро заточенный кол?..
Кофа отрицательно помотал головой.
– Ничего такого не было. Я понял, к чему ты ведешь. Да, это обычно походило на несчастные случаи. Или на внезапную болезнь. Если бы имя жертвы не объявляли заранее, никому бы и в голову не пришло заподозрить намеренное убийство.
– Ничего себе совпадение, – присвистнул я. – Интересно, Базилио уже успела выучить все, что нужно для вступительных экзаменов? Потому что ее учительница…
– Не говори ерунду, сэр Макс, – отмахнулся Кофа. – Леди Тайяра никогда никого не убивала, а только высчитывала формулы, позволяющие выбрать правильный ритм чтения смертельного заклинания. У тебя, конечно, светлая голова, но ее часто подводит оптимистическая готовность работать с тем малым количеством информации, которым ты в данный момент располагаешь. Рассказал я тебе недавно про леди Тайяру Ката и Лотерею Смерти – все ясно, значит, это она.
– Я не говорю, что все ясно. Но если сходство с Лотереей Смерти есть, значит, имеет смысл разузнать, чем сейчас занимается леди Тайяра в свободное от уроков время. И с кем водит дружбу. Может, старые подружки объявились? Или, напротив, какой-нибудь юный гений. Почему нет?
– Потому что… – начал было Кофа, но умолк и неохотно согласился: – На самом деле разузнать действительно не помешает. Но это я сделаю сам. А ты, пожалуйста…
– Что нужно сделать? – встрепенулся я, заранее приготовившись совершить столько немыслимых подвигов, сколько понадобится. Потому не так уж часто сэр Кофа Йох просит меня о помощи. Практически никогда.
– В идеале ничего, – усмехнулся Кофа. – В смысле не трогай пока леди Тайяру. Одно из двух: или она ни в чем не повинна и нет смысла ее беспокоить, или она действительно ввязалась в скверную историю, и тогда важно не вспугнуть ее раньше времени.
– Это справедливо, – вздохнул я. – Но знали бы вы, как я теперь жалею, что до сих пор не выбрал времени пригласить ее на ужин и разобраться, что она за человек.
– Ну и разбирайся на здоровье, кто тебе не дает, – пожал плечами Кофа.
– Так вы же сами сказали, чтобы я ее не трогал.
– Я имел в виду, что тебе не следует со скандалом увольнять леди Тайяру и тут же волочь ее на допрос. А ужин – совсем другое дело. В некотором смысле, это просто долг вежливости: все родители и опекуны учеников время от времени приглашают учителей в какой-нибудь приличный трактир, чтобы поговорить об успехах, проблемах и, конечно, о погоде. В первую очередь о погоде. Если ты не готов обсуждать погоду, ужин лучше вообще не затевать.
– Ну что вы. Такая благодатная тема.
– Только имей в виду, у нас, в Ехо, принято быть недовольным погодой, какой бы хорошей она на самом деле ни была. Хвалят погоду исключительно недавно перебравшиеся в столицу провинциалы. Это дурной тон.
– Но я и есть недавно перебравшийся в столицу провинциал. Полудикий варвар из Пустых Земель, отставной царек кочевого племени, неужели вы забыли эту прекрасную легенду? Теперь она мне только на руку: лето в этом году совершенно идеальное. Солнечных и пасмурных дней почти поровну, дожди исправно идут по утрам, когда я сплю, а закаты дают такие, словно на небесах принимают экзамены у выпускников Тарунских художественных мастерских. Мне просто не к чему придраться.
– Все-таки отсутствие хорошего воспитания не скроешь, как ни старайся, – усмехнулся сэр Кофа. – Если однажды меня по какому-нибудь роковому недоразумению пригласят в приличное общество, я тебя с собой не возьму. Опозоришь, я и моргнуть не успею.
– Еще как опозорю, – подтвердил я. – Будьте уверены. К Нумбанскому пророку можно не ходить.
* * *
Поскольку приглашения в приличное общество от Кофы хрен дождешься, позор мне пришлось организовывать собственными силами. Отменять заранее назначенные встречи, забирать назад данные обещания, многословно извиняться перед пострадавшими, сулить им взамен бесконечное счастье человеческого общения со мной в любое удобное им время, а еще договариваться с хозяином недавно открывшегося на Удивительной улице и сразу вошедшего в моду трактира «Радость Хлеви Макката
[144]» об отдельном столе на двоих. Вообще-то места там сейчас заказывают заранее, причем не накануне визита, а чуть ли не за полдюжины дней, но мне, конечно, проще, чем большинству желающих. Все-таки двадцать какое-то место в списке самых опасных людей в столице Соединенного Королевства, не менкал чихнул.
Иногда моя сомнительная слава приносит практическую пользу. Вот и сейчас хозяин «Радости Хлеви Макката» твердо пообещал, что сможет принять меня и мою гостью за три часа до полуночи. На такую удачу я не особо надеялся: в это время почти во всех столичных трактирах аншлаг, а уж что творится в модных заведениях, страшно вообразить.
Леди Тайяру приглашение на ужин не насторожило и даже не удивило. Но и не особо обрадовало. Надо – значит надо, – было написано на ее лице. И название новомодного трактира не произвело на учительницу никакого впечатления. Только и сказала: «Всегда почему-то была уверена, что в честь Хлеви Макката назван остров, а оказалось, всего лишь трактир», – рассеянно выслушала мои объяснения насчет скорби и радости, равнодушно кивнула: «Вот оно как. Ну, хорошо. Я рада за Хлеви».
Бесстрастное выражение снисходительно покорившегося обстоятельствам стоика не покидало ее лица, пока мы ехали через Старый Город. Вообще-то я привык, что люди, впервые оказавшиеся в моем амобилере в качестве пассажиров, довольно бурно реагируют на мою манеру езды. Одни восхищаются слишком большой по здешним меркам скоростью, другие откровенно пугаются, третьи делают вид, что им все нипочем, но их выдают плотно сжатые губы и побелевшие костяшки намертво вцепившихся в сидение пальцев. И мне это, конечно, нравится.
