Пятьдесят рублей на такси мне теперь, учитывая мой огромный долг, тратить показалось неразумным, и я решила прогуляться до дома пешком. Однако не успела пройти и три квартала, как лицом к лицу столкнулась с директором кирсановского спорткомплекса Емельяном Петровичем.
– О! Лилька! – воскликнул мой бывший начальник и любовник, и в его словах слышалось столько неподдельной радости, сколько я не слыхивала от всех отдыхающих и служителей в «Ариадне» за всю неделю. – Ты здесь, в городе? Тебя что, уволили? – В его вопросе прозвучала надежда, и я была ему за это благодарна.
– Если бы уволили! – вздохнула я.
– А что случилось? – с искренним участием вопросил он. – На тебе лица нет.
Его голос прозвучал столь заботливо, что я чуть не разрыдалась от его сострадания.
– Ну, пойдем, пойдем, – ласково обнял меня Емельян, – все мне расскажешь...
Так я снова оказалось в том месте, с которым, как считала, распрощалась навек: в своем старом милом спорткомплексе, в кабинете Пугачева.
Емельян налил мне коньячку. Спроворил и лимончик, и сыр порезал, и фрукты в вазу положил. Заставил меня выпить, закусить – а после я и сама не заметила, как рассказала ему все, что случилось (избегая, разумеется, каких бы то ни было упоминаний о Константине).
Бывший начальник искренне сопереживал моим злоключениям. В конце рассказа я расплакалась, и он подсел ко мне на спинку кресла и стал утешать.
Утешения закончились на его диване в комнате отдыха. Странно, но в медвежьих объятиях Емельяна мои горести и печали и правда словно съежились, отступили. Я стала чувствовать себя гораздо бодрей, воодушевленней и даже готовой на подвиги. И еще мне было приятно, что я утерла нос холодному Константину. «Не сейчас, да нельзя, чтобы нас видели...» Вот и получай! Хотя о своей измене я ему, конечно, никогда не расскажу.
Завернувшись в простыню, я встала и выглянула в окно. Как раз пошел дождь, настоящий ливень – первый в этом году с молниями, раскатами грома. Он словно смывал и с улиц города, и с моей души всю ту муть, что осела в ней за прошедшие дни.
– Как ты думаешь, что мне теперь делать? – спросила я Емельяна. Спросила как мудрого человека, как старшего товарища.
– Представления не имею, – развел он руками. – Даже не знаю, что сказать.
– Может, мне кредит взять и от них откупиться?
– Кто ж тебе тридцать тысяч долларов в кредит-то даст? И как потом отдавать? В нашем городке ты сроду столько не заработаешь, – вздохнул он.
У меня настроение испортилось еще больше. Хоть я знала, что Емельян – тоже не из тех, кто благородно пообещает возместить за меня долг, все равно на душе стало гадко.
– Может, вообще не платить? – задумчиво произнесла я.
– Ну... Они ж вроде твою оплошность покрыли. Чтоб у тебя неприятностей не было с милицией, с родственниками...
– Да в том-то и дело! Не делала я никакой оплошности! И не виновата ни в чем. Мне вообще кажется, Емельян, что-то в этом санатории неладное творится. Какая-то странная там обстановка. Как на секретной военной базе. И эти смерти, якобы от усиленной физической нагрузки... Ты-то сам как думаешь, что там происходит? Или, может, что-то слышал, знаешь?
– Откуда мне знать! – воскликнул Емельян, однако глаза отвел.
Я надавила на него:
– Но ты же с большими людьми из нашего города знаком! И мэр к тебе в сауну ходит, и начальник милиции, и мэрова жена...
– Если ты думаешь, что мы с ними о вашем санатории разговариваем, то глубоко заблуждаешься.
Начальник сидел на диване, полуукрывшись, и его огромные волосатые руки, лежавшие поверх простыни, опять вызвали во мне смутное желание. Мне захотелось, чтобы он снова обнял меня. В кольце его мощных рук я начинала чувствовать себя гораздо более защищенной. Но сначала мне все-таки надо было выведать у Емельяна все, что он знает о санатории. А он явно что-то знал, я это чувствовала. Я воскликнула:
– Неужели наши местные силовики: милиция или даже ФСБ не пытались выяснить, что там, в «Ариадне», творится?
– Ой, – поморщился Пугачев, – нашим ментам и даже чекистам санаторий не по зубам. У «Ариадны» наверняка крыша в области, а то и в самой Москве. Что наша милиция против санатория может поделать? Ну, приедут, походят, потупорылят, получат очередной конверт – и отвалят в сторонку...
Я и без Емельяна не сомневалась: обращаться за помощью в нашу ментовку – себе дороже. После его заявления уверилась в этом еще больше.
– А бандиты местные? Может, их на «Ариадну» натравить?
Я пыталась обсудить с директором все способы: как я могу отбиться от того колоссального долга, что на меня повесили. Все-таки Емельян человек в городе не последний и к тому же весьма информированный. Вариант искать защиты у кирсановских бандитов я тоже в уме держала – тем более что мой давнишний ухажер Колян теперь играл среди них видную роль.
– Бандюкам нашим «Ариадна» тоже не по зубам, – покачал головой Пугачев. – Санаторские охранники сами без всякой крыши их скушают и косточек не оставят.
– Ну, так что же мне все-таки делать, Меля?! – воскликнула я, назвав любовника игривым именем, которое произносила только в моменты нашей самой интимной близости. Я в мольбе простерла к нему руки – но предательская простыня, в которую я была закутана, съехала с плеч и обнажила грудь.
При виде ню глаза Емельяна замаслились, и он хриплым голосом сказал:
– Иди ко мне.
– Нет, ты сначала скажи, – я запахнула простыню и отодвинулась от него как можно дальше, даже уселась на подоконник, – что в санатории происходит? И что делать мне?
– Что тебе делать? Не знаю, – удрученно покачал головой Пугачев. – Но обещаю: я подумаю. И, может, чем-то сумею помочь... А вот насчет того, что там происходит... Слышал я всякие сплетни... Но, повторяю, это не более чем слухи, никаких фактов или тем более доказательств у меня нет...
– Ну, и? – поторопила я Емельяна.
– Для чего санаторий существует официально? Чтобы разные богатые дамочки из столиц вес там сбрасывали. Так вот, я думаю: может, на них разные не опробованные методики похудания испытывают? Какие-нибудь новейшие и непроверенные таблетки, допустим. А тетки таблеток не выдерживают и потому помирают. Во всяком случае, то, в чем обвиняют тебя и этого тренера по плаванию, как его там...
– Степана, – подсказала я.
– ...Да, Степана... Что вы клиенток своими упражнениями загоняли до смерти – полная чепуха. Ведь ты же сама рассказываешь, что толстушке ты и давление мерила, и нагрузки давала щадящие... Не могла она от одной физической активности помереть. Это я тебе как тренер с двадцатилетним стажем официально заявляю. Поэтому и тебя, и Степана просто подставили.
– А зачем?
– Как – «зачем»?! Затем, чтоб власть над вами получить. Поработить вас. Я ведь еще одну сплетню про вашу «Ариадну» слышал. Что этим дамочкам, что похудеть желают, в санатории еще и сексуальные услуги оказывают. И занимаются постельным обслуживанием не какие-нибудь специальные стриптизеры – стриптизерам платить много надо, – а персонал санатория. Массажисты, тренеры, врачи. Ведь мужики – существа гордые (потому что, честно говоря, в большинстве своем глупые). Иного ни за какие деньги с богатой жирной коровой лечь не заставишь. А когда этот мужик становится кем-то вроде раба – ему ничего делать не остается. Поэтому, может, мужики тамошние не только свои прямые обязанности исполняют, но и сексуально своих клиенток ублажают... Тут ведь главное – гордость свою куда поглубже засунуть, а дальше все как по маслу пойдет... Может, и Степан, и этот Константин, к которому ты так неровно дышишь, и твой старикашка доктор Старцев, который тебя машину водить учил...
