Я поинтересовалась у вдовца:
– А эта дарственная, на акции, – она точно ее рукой подписана?
– Точно, – вздохнул Димусик. – Лена, оказывается, нашего нотариуса семейного в санаторий вызывала. Я с ним уже пообщался. Говорит, бледная была, и руки слегка дрожали, но вполне в здравом уме. Он заикнулся на тему: «А муж, мол, знает?», но Ленка его отбрила. Не лезь, сказала, не в свое дело. Эти акции ее личные, и распоряжается она ими по собственному усмотрению.
Туляков вновь поморщился. Извлек из ящика стола пузатую бутылку – кажется, коньяк, и дорогой. Открыл, хлебнул прямо из горла. Потом тяжелым взглядом уставился на меня:
– Ну, чего? Поможешь мне?
И совсем удивил – вдруг взглянул почти жалобно и добавил:
– Прошу тебя...
Чего бы и не попробовать? Я ведь все равно ничем не рискую!
– А на каких условиях? – поинтересовалась я.
– Ну... Пару тыщ баксов я тебе в любом случае дам. Как говорится, за хлопоты. А если действительно сможешь этих гадов прижать – тогда пятнарик.
Отказываться было просто глупо.
– Годится, Дмитрий Миронович, – улыбнулась я. – Но две тысячи вперед.
– Не вопрос. – Он достал из ящика и через стол швырнул мне конверт. Деньги, видать, он подготовил заранее. – Как в аптеке. Можешь не пересчитывать.
Значит, все-таки есть в мире высшая справедливость. И, если моему Максимке не стало лучше, я могу без проблем вызвать к нему коммерческую «Скорую помощь». Прямо сейчас.
Мы распрощались с Димусиком, он сказал, что его ребята отвезут меня, куда скажу, и я покинула огромную позолоченную гостиную. Едва вышла из комнаты, немедленно схватилась за мобильник, набрала маму. В ее голосе звучала нескрываемая радость:
– Слава богу, Лилечка. Спала у Максимки температура. Он покушал, на полдник блинов попросил. А сейчас прилег, уснул, я не бужу...
Я взглянула на часы: восемь вечера. Рановато для сна. И подозрительно переспросила:
– Точно нет температуры? Совсем?
– Совсем. Прохладненький. Он, наверно, сегодня просто на солнце перегрелся. Уже ведь жара, почти по-летнему. Утром, когда гуляли, на солнышко выбежал, панамку снял и никак не хотел надевать. Поэтому можешь не приезжать. Только возбудишь его.
– Ну, хорошо... – пробормотала я.
Надавала маме советов, какие в случае чего можно дать Максимке лекарства, и повесила трубку. И только сейчас заметила, что окончания нашего разговора терпеливо ждет кареглазый водитель. Едва я нажала на «отбой», он сочувственно улыбнулся, спросил:
– У вас ребеночек болеет?
– Да, – вздохнула я. – Днем почти тридцать девять температура была.
– У вас ведь сын? А у меня дочечка, – гордо произнес он. – Два года, белые локоны, голубые глазки, настоящая красавица!
– А моему Максимке три, – улыбнулась я. – Самая подходящая разница. Можно будет их познакомить...
– ...Возможно, в один прекрасный день мы с вами станем родственниками! – подхватил водитель. И с притворным ужасом спросил: – Вы будете моей, что ли, тещей?
– При чем тут теща? – улыбнулась в ответ я. – Всего лишь кумой.
– Так может, – его глаза загорелись, – мы начнем налаживать наши родственные отношения... прямо сейчас?
Его карие глаза под шапкой светло-русых волос весело искрились. И весь он был такой ладный, аппетитный...
Что ж, сейчас всего-то половина девятого вечера. Первая тренировка завтра у меня в семь. По всем правилам мне, конечно, нужно возвращаться в санаторий – не дай бог, засекут, что меня нет, и очередной штраф вкатят. Впрочем... Не боюсь я больше их штрафов. Теперь у меня – спасибо Тулякову! – на руках появился реальный козырь. Сообщи я ментам – даже нашим никчемным, местным – про странное завещание Елены Ивановны, и у директора санатория возникнут реальные проблемы.
Так что пошли они все, мои начальники! И про холодного Костю с его непонятным поведением я на сегодня тоже забуду. Совсем мне сейчас неохота добиваться его, обхаживать, применять хитроумные свахины рекомендации... Хочется чего-то простого, бесхитростного, жаркого. Например, провести этот вечер, а то и ночь вместе с симпатягой шофером. Хотя бы заряд бодрости получишь. И будет потом что вспомнить. Да и надо же чем-то ознаменовать мое счастливое спасение – я ведь уже с жизнью прощалась. А главное – выздоровление Максимки.
Я лукаво улыбнулась и спросила:
– В любви вы тоже торопитесь, как на дороге?
Он подхватил меня под руку и интригующе произнес на ушко:
– О-о, нет. К тому же, в любви я куда более виртуозен!
И мы с ним рядышком двинулись в ночь.
Бэла
Когда мы с Костей не встретились на следующий, как он обещал, день, я не беспокоилась. Ну, мало ли, занят человек, все-таки он на серьезной должности, вон и посреди ночи на работу выдергивают. Я убеждала себя: все у нас еще впереди. Было, правда, немного скучно – ни аэробики (после ссоры с Лилией к другому инструктору я так и не записалась), ни сеансов у доктора Старцева... Но я использовала освободившееся время с толком: сходила на маникюр с педикюром, к косметологу и даже решилась наконец осветлить волосы – а то стыдно сказать, до двадцати семи лет доходила со своим натуральным, пегим, цветом.
И на следующее утро на завтраке была если не самой красивой, то, по крайней мере, самой ухоженной – особенно на фоне большинства невыспавшихся, плохо причесанных, в традиционных спортивных костюмах дам.
Хотя народ здесь довольно равнодушен друг к другу, мое преображение не прошло незамеченным. Во всяком случае, Катюха, юная выскочка с Кубани, умудрившаяся подцепить элитного, откуда-то из Жуковки, мужа, не преминула съязвить:
– Во, вырядилась, как на пикник!
– Женщина должна следить за собой, – улыбнулась я.
Но Катя продолжала язвить:
– Да знаю я, чего ты стараешься. Своего Старцева надеешься вернуть?
– Сто лет мне этот старикан не нужен, – усмехнулась я.
– Ага, не нужен! – лукаво улыбнулась Катерина. – А кто на нем неделю вис, вальсы танцевал?
Хотелось похвастаться, что у меня теперь есть мужчина получше – однако я удержалась, лишь пожала плечами. Но Катюха не унималась:
– Впрочем, я тебя понимаю. Твой Старцев хоть и старый хрыч, а ничего. Танцует неплохо. И ужинает щедро.
– Ну, и бери его себе, – буркнула я.
– Так взяла уже, лапонька, взяла! – засияла Катерина. – Мы с ним вчера посидели просто атт-лично! А сегодня в Кирсановку едем, Старцев говорит, там какой-то вполне приличный дансинг имеется. Он тебя туда водил, или только обещал?
Она насмешливо взглянула на меня.
