Албукерк был первым европейцем со времен Александра Македонского, который сумел так прочно закрепиться в Азии и настолько распространить свое влияние в этом регионе. Со своей длинной белой бородой и суровым выражением лица он имел устрашающий вид, и многие взирали на него с суеверным благоговением. Рыбе, водившейся у Малабарского побережья, дали название Афонсу ди Албукерк и использовали ее для магических заклинаний. Бенгальские враги Албукерка проклинали его и называли Большим индийским псом. Свой острый ум Албукерк употребил для коммерческих и имперских завоеваний в Индийском океане. Здесь ему пришлось преодолеть немало трудностей. Индуисты и мусульмане, шииты и сунниты, мамлюки и персы, Виджаянагар и Биджапур, Ормуз и Камбей, Каликут и Кочин, хитрые стратегии осторожного Малика Айяза из Диу… Вступив в эти политические игры, Албукерк проявил немалую проницательность. Он действовал ловко, сталкивая одну противоборствующую силу с другой и не испытывая никаких иллюзий. Албукерк не доверял мирным договоренностям и обещаниям дружбы и поддержки. Об этом он писал Мануэлу, разъясняя королю тонкости местной дипломатии, развеивая его заблуждения на этот счет: «Вы посягаете на их торговлю и намереваетесь расстроить торговлю в Мекке и при этом удивляетесь, что они делают все возможное, дабы помешать вам!.. Ваше Величество считает, что можно задобрить их дружескими словами, предложениями мира и защиты… но единственное, что они уважают, — это сила. Когда я прибываю со своими кораблями, первое, что их интересует, — сколько у меня людей и оружия. Решив, что мы неуязвимы, они принимают нас хорошо и ведут торговые дела честно. Когда же им кажется, что мы слабы, они тянут время и дают уклончивые ответы. Нельзя заключить альянс ни с одним королем или князем без военной поддержки».
Всем пришлось смириться с тем, что португальцы обосновались здесь надолго. В конце 1512 года в Гоа начали стекаться послы, чтобы выразить Албукерку почтение. Между тем губернатор начал понимать, насколько велико мусульманское присутствие в Индийском океане. Теперь он знал, что избавиться от него полностью, как ему бы хотелось, — невыполнимая задача. Он изменил стратегию и решил наладить отношения с соперниками мамлюков, чтобы с их помощью одержать победу над этим серьезным врагом. Албукерк манипулировал и Виджаянагаром, и Биджапуром. Для обоих государств доходы от торговли лошадьми были очень важны. Кроме того, Албукерк установил отношения с мусульманским султаном Гуджарата и отправил еще одного посла, Мигеля Феррейру, к шиитскому шаху Измаилу в Персию. Этому посланнику посчастливилось больше, чем его отравленному предшественнику. Заморин наконец понял, что избавиться от португальцев не удастся, и предложил мир, а также землю для строительства форта. Албукерк оба предложения принял, однако вынашивал другие планы. Особенно они интересовали Малика Айяза. Албукерк обратился к султану Камбрея, прося разрешения выстроить форт в Диу. Айяз от всей души надеялся, что султан ответит отказом.
Несчастный посланник Айяза был подвергнут угрозам и запугиваниям. Жуан Мачаду, ренегат, вернувшийся к соотечественникам, продемонстрировал ему Бенастарим, где до сих пор видны были следы обстрела португальцев. Затем показал ему огромные конюшни, арсеналы и склады, а также пушки, нанесшие форту такой урон. Чтобы оценить их гигантские размеры, посланнику было велено засунуть в их дула свою увенчанную тюрбаном голову. В завершение демонстрации на него надели стальной нагрудник и велели встать у стены, а португальский солдат выстрелил из мушкета ему в грудь. Посланник был уверен, что пришел его последний час, однако пуля отскочила, не причинив ему ни малейшего вреда. Албукерк объяснил дрожащему гостю, что португальские доспехи пуленепробиваемые, и сказал, чтобы тот взял нагрудник с собой и продемонстрировал своему господину в качестве доказательства. Все это было сделано для того, чтобы запугать Малика Айяза. Вне всякого сомнения, если бы Айяз решился повторить этот эксперимент — а Албукерк, скорее всего, считал, что он не станет этого делать, — человек в нагруднике был бы убит. Пуля была ненастоящей — ее сделали из воска.
Что касается заморина, который теперь желал мира, у Албукерка были более циничные намерения. Он сказал брату заморина, который поддерживал португальцев, что проблему может решить обычное отравление. Вскоре заморин скончался. Его последователь стал марионеткой в руках португальцев. Губернатор смог наконец написать Мануэлу, что теперь «держит эту козу за шею». Таким образом, проблема с Каликутом была разрешена почти бескровно. В должное время Каликут фактически превратится в захолустную провинцию, а вся активная торговля сосредоточится в Гоа. Та же судьба постигла два города-порта, активно поддерживавшие Португалию, — Каннанор и Кочин. За поддержку монополистов-империалистов никаких долгосрочных наград не полагалось.
В самый разгар этих событий на Гоа прибыл посол из Эфиопии, никому не известный человек по имени Матвей, который доставил письмо и фрагмент креста, на котором был распят Иисус Христос. И то и другое было послано Элени, вдовой королевой, от имени несовершеннолетнего короля, восшествия которого на престол ждали многие, — пресвитера Иоанна. Португальцы весьма оживились, но при этом их одолевали подозрения, что Матвей — самозванец и шарлатан. Эфиопы хотели заключить альянс с португальцами, чтобы вместе бороться с мусульманами на севере. Они даже предложили план — изменить направление русла верховий Нила, который орошал плодородные дельты Египта. Неудивительно, что Албукерку сразу пришлась по вкусу такая грандиозная идея. Он не сомневался, что Матвей тот, за кого себя выдает. Той зимой он отправил его на корабле со специями к Мануэлу, который хорошо принял посла. Казалось, Албукерк достиг всего, чего хотел, не прилагая для этого чрезмерных усилий.
Носорог короля Мануэла, изображенный Дюрером
Примерно в это же время Албукерк отправил Мануэлу двух редких животных — белого слона в подарок от правителя Кочина и не менее уникального белого носорога от султана Камбрея. Это был первый живой носорог в Европе со времен Римской империи. Животные произвели в Лиссабоне фурор. Слона провели по улицам, а потом в специально построенном вольере в присутствии короля был устроен бой между двумя зверями. Однако слон, сразу оценив, насколько опасен противник, бежал в страхе. В 1514 году Мануэл решил продемонстрировать свое величие и лишний раз напомнить об индийских завоеваниях. Он отправил белого слона к папе римскому вместе со своим послом Тристаном да Куньей. Кавалькада из ста сорока человек, включая индийцев, и разнообразных диких зверей — леопардов, попугаев и пантеры — вошла в Рим. Собравшаяся толпа смотрела на невиданное зрелище во все глаза. Слон, которого вел погонщик, нес на спине серебряный замок с богатыми дарами для папы. Тот дал слону имя Ганно, в честь слонов Ганнибала в Италии.
На аудиенции у папы Ганно поклонился три раза, а еще очень позабавил и одновременно напугал кардиналов Святой церкви, окатив их водой из ведра. Ганно сразу стал знаменитостью и всеобщим любимцем. Его писали художники, о нем слагали стихи поэты, он был изображен на ныне утраченной фреске и стал героем скандального сатирического памфлета: «Последняя воля и завещание слона Ганно». Жил слон в специально построенном здании и принимал участие в торжественных процессиях. Папа очень любил своего питомца. К сожалению, питался Ганно крайне нездорово и умер спустя два года после прибытия в возрасте семи лет, когда ему дали слабительное с золотом. Горюющий Леопольд X был рядом со слоном и похоронил его с честью.
