Еще более горькая судьба постигла следующий подарок Мануэла, носорога, который был отправлен из Лиссабона в зеленом бархатном ошейнике. Корабль, на котором он плыл, потерпел крушение у побережья Генуи в 1515 году. Скованное цепями животное утонуло. Тело его волнами вынесло на берег. С носорога сняли шкуру, доставили в Лиссабон и изготовили чучело. Альбрехт Дюрер прочел письмо, в котором описывалось это существо, и, возможно, видел рисунок. Свою знаменитую гравюру он выполнил, ни разу не видев это животное.
В Лиссабон стекались огромные богатства. Если до Индии доходила только крошечная его часть, на что постоянно жаловался Албукерк, отчасти причина заключалась в том, что у Мануэла было свое мнение относительно того, как его лучше распределить. В Лиссабоне продавались товары со всего мира — изделия из слоновой кости и лакированного дерева, китайский фарфор и восточные ковры, гобелены из Фландрии, бархат из Италии. В городе можно было встретить людей самых разных национальностей и цветов кожи. Здесь были цыгане и обратившиеся в христианство евреи, немало появилось в Лиссабоне чернокожих рабов, которых доставляли в ужасных условиях — «в трюмах кораблей, куда сажали по двадцать пять, тридцать или сорок человек одновременно, плохо кормили, держали скованными вместе». Среди богатых людей появилась новая мода — теперь чернокожие рабы стали в их домах обычным делом. А импорт сахара изменил представление о вкусе еды. На улицах Лиссабона постоянно можно было увидеть представления, услышать цыганскую музыку и экзотические песни танцующих в религиозных процессиях африканцев. Прохожие вполне могли встретить короля, шествующего в сопровождении пяти индийских слонов, «которые шли перед ним, а возглавлял процессию носорог — он шел так далеко впереди, что слоны не могли его видеть. А перед королем шла лошадь, покрытая роскошной персидской попоной, следом за которой шел персидский охотник, ведущий ягуара, присланного правителем Ормуза».
Восточные мотивы на берегах Тежу отражались в стиле и величии проектов зданий, которые приказывал возвести Мануэл начиная с 1500 года. Самым амбициозным из этих проектов было возведение огромного монастыря в Белеме, недалеко от побережья Рештелу, откуда корабли отплывали на Восток. В монастыре Святого Иеронима, территория которого простиралась на 300 ярдов, монахи должны были молиться за души моряков. Монастырь был выстроен и как пантеон для династии Мануэла, и как символ того, сколько новых земель было открыто в его правление. Монастырь построили на огромные прибыли от торговли перцем. Все готические средневековые здания были украшены многочисленной резьбой по камню, по богатству которой могли бы соперничать с индуистским храмом.
Башня Белема
Монастырь Святого Иеронима
Этот богатый стиль, называемый мануэлино, объединяет архитектуру всего комплекса монастыря Святого Иеронима. Восточное влияние чувствуется и в арках, и в оконных сводах, и в крышах. Везде присутствуют символы новых открытий и морских плаваний. Вокруг герба Мануэла — армиллярной сферы — изображены каменные якоря и цепи, канаты, кораллы и морские водоросли, раковины, жемчужины и листья экзотических растений.
Обилие растительных элементов в орнаменте невольно заставляет искать сравнений с тропическими лесами или подводной пещерой. Символы, повторявшиеся в камне снова и снова, сочетались с крестом ордена Христа, тоже символизировали новые завоевания. На побережье Рештелу Мануэл приказал построить форт — Торри-ди-Белем (Башня Вифлеема), которая была примечательна не только как военный бастион, но и как выдающееся в своем роде строение. Это здание потрясающей красоты. Среди полукружий дозорных башен, похожих на опоясанные канатами ананасы, и зубчатых стен с щитами ордена Христа резчики поместили изображение головы белого носорога, обращенной рогом к морю. Зрителя призывают поразиться и восхититься достижениями португальцев.
Тем временем в Гоа зимой 1513 года правая рука Мануэла, Афонсу ди Албукерк, готовился окончательно взять Индийский океан в кольцо, войдя в Красное море.
Глава 22. «Все богатства мира в ваших руках». Февраль — июль 1513 года
Проект относительно Красного моря ждал своего часа много лет. Алмейда подчеркивал его важность еще в 1505 году. Однако прошло восемь лет, прежде чем португальцы оказались готовы к этому свершению. К началу 1513 года Гоа был хорошо укреплен и защищен, а заморин отравлен. Таким образом, Албукерк был полностью удовлетворен ситуацией на индийском побережье — теперь там установился мир. Пришло время для новой сокрушительной атаки.
На первый взгляд целью экспедиции было перерезать восточные торговые пути мамлюков, таким образом лишив их, а заодно и Венецию доходов от торговли специями. Однако за этим планом стояла мессианская мечта Мануэла — сокрушить ислам, вернуть Иерусалим христианскому миру и благодаря этим свершениям обрести славу величайшего из королей. Недавнее прибытие абиссинского посла вселило надежды, что, объединив усилия с армией пресвитера Иоанна, удастся сокрушить «блудницу вавилонскую». Об этих более глубоких мотивах, с которыми даже при дворе были согласны не все, губернатор вслух не говорил. Отплытие с Гоа состоялось в феврале 1513 года. Солдаты же и командиры, как бы набожны они ни были, больше интересовались такими прозаическими вещами, как богатая добыча, чем триумфальным установлением христианского Божьего Царства на земле.
Берега узкого Красного моря, достигающего в длину 1400 миль и разделявшего Аравию и Африканский континент, были пустынны и являлись неблагоприятной средой для португальцев. Источников пресной воды было очень мало, море было мелким, и навигацию сильно осложняло наличие многочисленных мелких островков и скрытых песчаных кос. Ситуацию осложняли пустынные ветры и тот факт, что войти в море можно было только в определенные времена года — из-за сезона дождей подступы к нему из Индийского океана были закрыты. Для того чтобы ходить по Красному морю, необходимы были местные штурманы, которых приходилось захватывать в плен и заставлять оказывать португальцам помощь. Баб-эль-Мандебский пролив, название которого в переводе значит «Врата слез», можно было сравнить с приоткрытым капканом или очагом, от которого пышет жаром. Людям, которые в него входили, оставалось только тщетно мечтать о капле воды. Португальцам предстояло проникнуть в сердце исламского мира. Оттуда было 650 морских миль до Джедды и 1350 — до Суэца. По пустыне можно было добраться от Суэца до Каира за три дня. От Джедды до Медины, где находится гробница пророка, — за девять дней. Жители же Пиренейского острова считали, что отправляются в земли Антихриста. На их взглядах сказались века крестовых походов.
Первой целью Албукерка был укрепленный город-порт Аден в 110 милях от Баб-эль-Мандебского пролива. Если захватить этот город, из него можно было сделать базу для финального рывка. Отношения между шейхом Адена и султаном Каира были напряженные, но, поскольку привычную карту торговых путей изменило португальское вторжение, Аден стал играть очень важную роль — в этот порт заходили доу со всего Красного моря.
