Албукерк с его имперским видением намеревался добиться того, чтобы португальцы закрепились в Индийском океане прочно и основательно. Он был практичным человеком, поэтому большое внимание уделял защите города. Стены, скрепленные засохшей глиной, следовало регулярно чинить после сезона дождей. Кроме того, Албукерк был строгим моралистом, работавшим над тем, чтобы создать устойчивый и справедливый социальный строй. Албукерк понимал, что наряду с такими качествами, как храбрость и готовность жертвовать собой ради дела, его люди склонны к непокорности, агрессии и алчности. Постоянно приходилось следить за порядком. «В моем присутствии все идет хорошо, но стоит отвернуться, как каждый начинает вести себя в соответствии со своей природой», — замечал Албукерк. Он неустанно трудился, чтобы побороть коррупцию и несправедливость по отношению к местному населению. Албукерк понимал, что битва за сердца и умы ничуть не менее важна, чем военные кампании. Понимал он и то, что людям необходимо платить, в противном случае они будут сами добывать средства к существованию при помощи взяток и грабежей. Доброе имя Португалии было очень важно для Албукерка, и он опасался последствий, если, как однажды выразился правитель Каннанора, «сахар превратится в яд». Албукерк делал все, чтобы защитить местных женщин от сексуального насилия, и упорно продвигал политику смешанных браков. Албукерк запретил все разновидности азартных игр. Разрешалось играть только в шахматы и шашки. За проступки он отправлял нарушителей на галеры, а тех, кто постоянно провоцировал конфликты и ослушивался приказов, отправлял обратно в Лиссабон на кораблях со специями. Каждый месяц Албукерк выплачивал пособие сиротам и детям, растущим в семье без кормильца. Кроме того, он платил жалованье учителю, который учил детей читать и приобщал их к христианской вере. Во всем этом чувствовался большой задел на будущее.
Албукерк мог показаться суровым деспотом, но при этом находил время и для развлечений. В церемониальном зале дворца раджи в Гоа Албукерк ужинал в обществе четырехсот человек под звуки труб. По воскресеньям местные войска устраивали перед дворцом показательное выступление под музыку своих народных инструментов. Двадцать че тыре рабочих слона, привезенные с Цейлона, шествовали перед губернатором и по команде погонщиков почтительно кланялись ему. Во время трапез девушки пели и танцевали. Албукерк полюбил виды, звуки и цвета Индии и во многом сроднился с местными жителями.
Португальцев терпели здесь по той причине, что они никак не влияли на имперские интересы континентальной части Индии. Но при этом за ними внимательно наблюдали. Албукерк продолжал играть в дипломатические игры с правителями полуострова, а также земель за его пределами. Проделывал он это весьма ловко и умело. Когда правитель Виджаянагара присылал своего посла, перед ним устраивали целое военное представление. Обученные по швейцарской методике войска маршировали по городским улицам. Посол стоял и наблюдал. Два часа солдаты проходили мимо плотным потоком, держа на изготовку пики, под музыку духовых инструментов и барабанов. Ошеломленный посол, для которого, вне сомнения, все европейцы выглядели на одно лицо, насчитал в общей сложности 10 тысяч человек.
Кроме того, Албукерк занимался делами португальской части Малабарского побережья. Хотя Албукерк был не злопамятен, его резкость многих задевала. Он скептически относился к коммерческим способностям и честности наместников и при этом отличался цинизмом. «Они не знают, как купить… хлеба на рынке… Вашему Величеству было бы куда выгоднее позволить себя обманывать флорентинцам, поскольку они рождены для торговли и понимают ее». В ответ противники политики Албукерка, особенно в Кочине, также отзывались о нем в письмах королю не самым лестным образом. Корреспонденция была полна жалоб. Писали, что губернатор безумен и опасен, что он занимается работорговлей, что берет взятки и уже накопил целое состояние в ущерб королю… Албукерк об этом знал: «Когда нечего сказать, они что-нибудь выдумывают», — сообщал он Мануэлу. Когда губернатор перехватывал письма с жалобами на него, предназначавшиеся королю, он понимал, какой вред они наносят. Их содержание, объявлял он, «повергло меня в глубочайшее уныние… удвоило число моих седых волос». Наконец Албукерк решил разобраться с зачинщиками, Антониу Реалом, Лоуренсу Морено, а также Диогу и Гаспаром Перейрой. Некоторых из них Албукерк отослал в Лиссабон на кораблях со специями, однако этот поступок только усугубил ситуацию.
Албукерк подавлял недовольство и боролся с завистливыми фидальго, призывал к ответу коррупционеров, пытался справиться с постоянно колеблющимися от одного полюса к другому требованиями монарха, приказывавшего добиться слишком больших результатов при слишком малых средствах. Все это было очень утомительно для Албукерка. В конце 1514 года случилось событие, которое чрезвычайно его потрясло, — в Кочине покушались на его жизнь. Смелый, но безрассудный человек по имени Жуан Дельгадо был посажен в тюрьму за изнасилование местной женщины. Каким-то образом он сумел уговорить мусульманского раба, служившего на кухне, располагавшейся прямо над тюремным подземельем, подмешать яд в блюдо из яиц, которое должны были подать к столу губернатора. Албукерк выжил, однако это событие показало ему, насколько он уязвим. Он сказал, «что он уже всего лишь мешок соломы, что с каждым днем он все ближе к могиле, поэтому тянуть нельзя; однако он вынужден ждать и не хочет умереть от яда». Когда раб во всем сознался, Дельгадо привели к губернатору. Терять ему было нечего, поэтому он высказался с решительной прямотой. Албукерк узнал, как сильно враги желают его смерти. Но скорее всего, губернатор не подозревал, что многие из тех, кого он считал друзьями, придерживаются того же мнения. Дельгадо был признан виновным и повешен, утоплен и четвертован. Но откуда он взял яд в тюрьме, выяснить так и не удалось.
В начале 1515 года все было готово к новой экспедиции. План состоял в том, чтобы захватить Аден, войти в Красное море, построить форт на западном берегу в Массаве и идти на Джедду. Албукерку были хорошо известны намерения и амбиции Мануэла. Однако осуществить план не удалось из-за Ормуза. Хотя жители города являлись подданными португальского короля и исправно платили дань, для Албукерка Ормуз оставался незаконченным делом с тех пор, как он вынужден был покинуть остров в 1507 году. Ормуз был одним из главных узлов Индийского океана на торговой оси с Персидским заливом. Ормуз играл огромную роль в экспорте лошадей, но при этом вел дисфункциональную политику. Хотя номинально Ормузом управляли малолетние правители-марионетки, власть находилась в руках главного визиря и его клана. Неугодных должностных лиц они регулярно убирали при помощи отравления или ослепления. В Ормузе было много смещенных с должностей вельмож, все из которых были ослеплены. Власть визиря была безраздельна.
Хуага-ата, визирь, с которым губернатор вел переговоры в 1507 году, скончался. С тех пор во дворце произошла сложная революция. Молодой правитель был убит новым визирем, Раисом Нуруддином, который поставил во главе Ормуза другого марионеточного правителя, Туран-шаха. Затем сам Раис Нуруддин был отодвинут в сторону более беспощадным родственником, Раисом Ахмедом. Предполагали, что, скорее всего, Ахмед, воспользовавшись покровительством персидского шаха, займет трон сам. Эта перспектива делала позиции Португалии неустойчивыми. Поэтому Албукерк решил, что Аден может подождать, Ормузом же следует заняться незамедлительно.
