— Неужели мы здесь жить будем? — нахмурилась я.
— Не знаю, как ты, а я буду.
— Грязь. Гадость какая. Таракан побежал, я видела.
— Подумаешь, таракан.
— Я их боюсь.
— Привыкнешь. Они даже не кусаются, просто бегают.
Хотя, если хочешь, можешь устроиться в гостинице, в президентском номере.
— Нечестно так со мной разговаривать.
— А я хвастался, что честный?
— Давай не будем ссориться, — решила я проявить
добрую волю. — Это твои родственники?
— Ты ж слышала.
— Здесь две комнаты?
— Ну…
— Я ведь не могу спать в одной комнате с ними, верно?
— Положим, и что?
— Как же мы разместимся? — Просто мы разместимся,
В малень — кой комнате диван и кресло. Если ты дума — ешь, что я к тебе
приставать начну, так не дождешься и не мечтай.
Что ж так? — насторожилась я
— А не нравишься ты мне.
— Как это? — От неожиданности я даже растерялась.
— А вот так. И не выпендривайся. Ты обыкновенная шлюха,
таких в каждом кабаке червонец дюжина.
Я подавилась чаем.
— Ты чокнутый, что ли?
— Ага. Ты в своей фирме чем занималась, гостей
встречала? Шлюха — она и в Африке шлюха, хоть рубль стоит, хоть сотню баксов.
Я захлопала глазами и поинтересовалась, не имея особого
желания вступать в конфликт:
— Ты женщин в принципе не уважаешь или исключительно
меня?
— В принципе.
— Слава Богу, не одна страдаю… Я не хотела твою родню
обидеть, правда, — затараторила я примирительно. — Извини. И
тараканы… если не кусаются, пусть бегают… Я тебе очень благодарна за то, что ты
решил мне помочь.
— Я не решил.
— Тогда за то, что до сих пор не сдал.
— Время есть.
— Слушай, может, пока время есть, я в комнате приберусь?
И нам на пользу, и тараканам веселей. Он промолчал, сурово нахмурившись.
Комната стала выглядеть почти человеческим жильем. Оценил
это Алексей или нет, мне неведомо. Он уселся в кресло, и некоторое время мы
молча разглядывали друг друга.
— А душ принять можно? — поинтересовалась я
наконец. — Я в том смысле, прилично ли это?
— Делай что хочешь, мне без разницы-Мы еще друг на
друга попяпились, и я спросила:
— Что у тебя с лицом?
— А что с ним? — усмехнулся Алексей.
— Это в тюрьме, да? — Я придала голосу мягкость, а
в глаза тумана напустила.
— А, вон оно что! — Алексей хохотнул. — Это
на тот предмет, что рожа у меня разукрашена? Не угадала, дорогуша, мамкина
промашка.
— Как это? — не поняла я.
— А вот так — Было мне года четыре, и был у меня стульчик,
высокий такой, на ножках. Захотел я пить, мамуля налила воды в стакан и мне
подала, А я-то, шустрый, кувыркнулся вместе со стулом, да мордой на стакан. Он,
само собой, разбился, и меня долго штопали. А мамка только причитала: одно
хорошо, что глаза целы.
— А носом ты шлепнулся на чайник? — от души
порадовалась я своей сообразительности.
— А носом я шлепнулся с велосипеда, поцеловался с
канализационным люком сразу в двух местах. Еще с дерева падал и руку ломал.
Если тебе интересно, расскажу подробно.
— Не интересно.
— Жаль.
— Задушевной беседы что-то не получается. Пойду-ка я в
ванную, может, местная фауна потеснится, и я вымыться сумею.
Вернувшись из ванной, я ошалело замерла в дверях — Алексей
сидел на полу рядом с деревянным ящиком и извлекал оттуда оружие. Целый
арсенал.
— Это что? — сглотнув, спросила я.
— А то не видишь.
— Что, вот так просто в квартире двух любителей выпить
такое и хранится?
— Припасли.
— Интересные люди, — покачала я головой,
устраиваясь на диване. — Где ж это продается?
— Там же, где покупается.
— Ты чего вредный такой?
— Нормальный.
— Значит, воевать собрался, с Серым? Это он тебя в
тюрьму пристроил? А кто такой крестный?
— И ты еще удивляешься, что тебя убить хотят?
Удивляться надо. как жива до сих пор.
— В том смысле, что я много болтаю? Это нервное. Ты не
обращай внимания, ладно?
Он понял буквально и перестал обращать на меня внимание
вообще. Надо было с ним как-то подружиться. Не придумав ничего лучшего, я
спросила:
— Это что, граната?
— Шарик надувной.
— Ну, не нравлюсь я тебе и не нравлюсь, ты мне тоже не
нравишься. Чего ж вредничать?
— Граната, граната.
— А как она работает?
— Хорошо она работает, рванет — и останется только
мокрое место.
— А что сделать надо, чтобы рванула? — Он поднял
голову и уставился на меня. — Чего глаза пялишь? — не выдержала
я. — Трудно объяснить? Вдруг пригодится?
— Чего тебе пригодится?
— Граната.
Неожиданно он засмеялся.
— Чего ж тебе так весело? — окончательно
разозлилась я.
— Да так. Когда мне два года отдыха-лось, я мечтал, как
вернусь и все такое… о многом думалось, но чтоб так…
— Как? — разозлилась я.
— По-дурацки. Сидит передо мной баба на диване и просит
объяснить, как граната взрывается. Прикинь?
— Прикинула. Чем выпендриваться, лучше б объяснил.
— Ладно, — пожал он плечами — и объяснил. Ничего
особо сложного я не усмотрела. При случае вполне можно рвануть,
Приставать к нему я больше не стала. он с оружием еще минут
двадцать пораз-влекался и ящик куда-то утащил. Потом заглянул в комнату и
сказал:
— Я в ванной.
