— За руку держись и вперед, — сказал он.
Тут вновь вернулся страх: на какое-то мгновение показалось,
что нам никогда не выбраться из каменного мешка. Но Алексей ориентировался
здесь каким-то непо стижимым образом, и через несколько минут мы оказались
возле того самого окна, через которое сюда попали.
Прислушались: тишина как на кладбище. Где-то бесконечно
далеко просигналила машина. Алексей выставил решетку, прислонил ее к стене и,
используя вместо ступеньки, выбрался из подвала. Я испуганно замерла. Через
минуту, показавшуюся мне вечностью, я опять увидела его. Он протянул мне руки и
извлек меня из подвала.
Мы торопливо юркнули в кусты — предосторожность, как
оказалось, совершенно излишняя, никто нас не поджидал. Небо серело, а нам надо
было срочно покидать город. Вид мы имели по меньшей мере странный, в
особенности я.
— Через овраг выйдем на объездную, тут недалеко, —
сказал Алексей.
Я только улыбнулась, ибо в настоящий момент была готова
следовать за ним на край света. Но одно дело босиком спасаться от бандитов, и
совсем другое — домой добираться. Путь был неблизкий, я начала прихрамывать.
— А где туфли? — опомнился Алексей.
— Возле машины остались, сгорели, наверное.
— А чего молчишь, идти же больно?
— Ничего не больно.
— Как же, плетешься еле-еле и выпендриваешься.
— Это не я плетусь, это ты несешься как угорелый.
— Садись, повезу, — сказал он с усмешкой и присел.
— Нет! — запротестовала я. — Высоты боюсь, и
вообще я тяжелая.
— Как же, боишься ты высоты, а кто с крыши сиганул?
— Ты меня за руку держал.
— Так опять подержу. Садись.
Я засмеялась и устроилась у него на плечах. Он легко
поднялся и зашагал, печатая шаг.
— Тяжелая ты моя, килограмм-то в тебе сколько?
— Пятьдесят.
— Ясно. Бараний вес.
К даче мы подходили, когда солнце уже поднялось над
горизонтом. К некоторому моему удивлению, Алексей дышал ровно и шагал в прежнем
темпе. Я же дремала, бес сильно свесив голову, время от времени вздрагивая и
тараща глаза. У калитки он поставил меня на землю, я сразу же привалилась спиной
к забору, ожидая, когда он проделает свои обычные фокусы. После того как
взорвалась наша многострадальная «восьмерка», они уже не казались мне такими
глупыми.
— Порядок, — сказал он, и мы вошли.
Алексей ринулся к холодильнику, а я в душ. Включила горячую
воду и стояла, чувствуя, как ко мне потихоньку возвращаются основные рефлексы.
Дверь открылась, и появился Алексей. Одежды на нем был минимум, точнее одно
полотенце на плече.
— Привет, — усмехнулся он. — Предупреждаю
сразу, будешь гнать, не уйду.
— Вот еще, — фыркнула я. — С какой стати мне
тебя гнать? Да я рада до смерти.
Сутки мы провели в постели, что было не самым умным, но,
безусловно, самым приятным делом. Гонимый приступами голода, Алексей иногда
исчезал в кухне, при носил поесть и злобно ворчал, что замуж меня никто не
возьмет, ибо решиться на такое дело может только псих или самоубийца, желающий
умереть голодной смертью.
Я в очередной раз открыла глаза и по привычке взглянула на
часы.
Было утро, солнце светило ярко, но вставать я не торопилась.
Алексея рядом не было, зато я его слышала: он гремел чем-то в кухне и топал как
слон. Я немного посмотрела в потолок, потом по очереди во все углы комнаты и
задумалась: то, что произошло между нами, невероятно осложняло и без того
нелегкую жизнь. Алексей вдруг перестал быть разменной монетой в пред стоящей
игре, однако доверять ему я по-прежнему не могла. Эти сутки могут значить для
него очень много, а могут и вовсе ничего не значить. Тем хуже для меня.
Я загрустила и прошлепала в ванную, а потом в кухню. Высунув
язык от усердия, Алексей занимался любимым делом: готовился себя кормить.
— Откуда такое богатство? — удивилась я.
— Заботу проявляю о пище телесной. В магазин смотался,
пока ты спала. Заодно машину пригнал. Без машины много не набегаешь.
— Это точно, — согласилась я, садясь за стол.
Завтракали мы почти в молчании. Алексей смотрел сквозь меня
и хмурился, а я опечалилась: не таким мне представлялось это утро. Конечно,
очень быстро я начала злиться. Забавно, являясь ненавистником всяких слов, я
сейчас больше всего на свете хотела, чтобы он сказал что-то совсем глупое,
банальное, избитое, но чтобы сказал. А он явно не собирался. Что ж, пере
бьемся. Не помню, чтобы хоть раз в моей жизни что-то происходило так, как мне
хотелось, и ничего, до сих пор жива. Пока.
— Что это рожица у тебя такая грустная? — спросил
Алексей.
— Думаю. Удрать бы нам куда подальше.
— Удерем, — кивнул он. Я пожала плечами.
Потом мы пили чай и говорили о наших делах. Я высказала мысль,
что они у нас табак, Алексей же считал, что не так уж и плохи. После недавних
событий в это как-то не верилось. Я понемногу успокоилась, и мозги мои начали
работать в нужном направлении. Первое, что следовало сделать — на несколько
часов избавиться от Алексея. Он сам помог мне, заявив, что ему надо съездить в
город, повидать крестного и провести очередную разведку. На мой взгляд,
разведывать было совершенно нечего, это я и заявила. Алексей вновь не
согласился, подумал и добавил, что в скором времени нам следует посетить
кирпичный завод. Эта идея мне особенно не понравилась, но до поры до времени я
поостереглась возражать. Через полчаса Алек сей уехал, строго-настрого запретив
мне покидать дачу. Не успел он скрыться за углом, как я нарушила запрет.
На одной из многочисленных неприметных улиц нашего города, в
обычной пятиэтажке имелось нечто, за что многие люди не пожалели бы больших
денег. Родную милицию это тоже бы заинтересовало, но у родной милиции денег не
водится, и она отпадала сразу.
