Тут я увидела осколки стекла на асфальте, а чуть левее лужу
крови. То, что это кровь, было ясно даже мне. Выходит, либо люди крестного
успели перехватить ребят здесь, либо Алексея никуда увозить не стали, и тогда
кровь эта…
— Ничего с ним не случилось, — вслух заверила я
себя. — Он здоровый сукин сын и не такой дурак, как кажется. Не дал бы он
убить себя так глупо.
Однако, несмотря на уговоры, в душе росла тревога, пока в
голову мне не пришла гениальная по простоте мысль. Чего терзаться, когда можно
еще раз позвонить Савельичу и узнать, что с Алексеем! Я бодро зашагала через
пустырь к автобусной остановке. Телефон имелся в поселке, который раньше так и
назывался: поселок кирпичного завода, теперь, судя по табличке, это была улица
Нижний спуск, что предполагало наличие верхнего спуска. И точно, соседняя улица
так и называлась. Телефон я нашла на перекрестке возле магазина. Целенький и
готовый к услугам. Большое достижение нашего города — услуга эта бесплатная,
так что заботиться о мелочи или всяких там жетонах не приходится. Кстати,
крушить телефоны стали заметно реже, может, потому, что никто не спешил их
чинить. Я набрала номер и услышала суровое:
— Что надо? — Тот же это был парень или другой, я
не поняла, возможно, они все на один голос и на одно лицо.
— Извините, — начала я, помня, что иногда
вежливость приносит плоды — по крайней мере, так считала моя мама. — Я вам
недавно звонила по поводу Шатова. Это вы со мной разговаривали?
— Ну…
— Я очень беспокоюсь. С Алешей все в порядке?
— Ну…
— Что «ну»? — разозлилась я. — Он жив?
— На покойника точно не тянет.
— Что значит, не тянет? Он здоров?
— Я тебе чего, доктор?
— Придурок, — не удержалась я. — Русским
языком тебя спрашиваю, что с Лешкой?
— А чего с ним сделается? Хамить завязывай, а то не
посмотрю, что ты Лешкина сучка и надаю по шеям. Усекла?
— Ты мне по телефону по шеям надаешь? —
насторожилась я.
— Нет, при встрече.
— Ну, это бабушка надвое сказала…
— Ничего она не говорила… встретимся, не переживай.
Леха братан мне…
— Двоюродный, что ли?
— Троюродный. Топала бы ты домой, деточка, Леха небось
психует.
— Есть, командир. Слушай, с ним правда все нормально?
— А то… Топай, топай. Привет братишке.
Занятная у Алексея семейка, думала я, одновременно
пpикидывая, как до дачи поскорее добраться. На самом деле торопиться не стоило,
но это выяснилось позже.
Толкнув калитку, я поначалу обрадовалась: дверь дома была
открыта. Значит,
Алексей здесь и, если братан не обманул, цел и невредим.
Лешка точно был в доме, но не один. На веранде отдыхали два охранника — их я
никогда ни с кем не спутаю, а в кресле, вытянув ноги, сидел крестный
собственной персоной. На этот раз он был одет в легкий костюм и светлую
рубашку, правда, без галстука. А зря, ему бы пошло. Не иначе как в прошлый раз
бинокль сыграл со мной глупую шутку: только ненормальный смог бы углядеть в
крестном мирного пенсионера. Но скорее он был похож на крупного хищника из
семейства кошачьих. Я их глубоко уважала и в зоопарке всегда подолгу торчала
возле клеток с ними… Забавно, этот немолодой, но еще сильный мужик с неприятным
лицом и жестким взглядом теперь казался мне смутно знакомым, что-то такое было
в его лице, что казалось, будто когда-то мы уже вот так сидели друг против
друга, хотя это чепуха, конечно. Кстати, в настоящий момент я не сидела, а
стояла, была напугана и сказала растерянно:
— Здравствуйте.
Лешка чудно дернул головой и вздохнул, как будто с
облегчением, а крестный ухмыльнулся:
— А вот и Маша, радость наша.
— В этом месте надо смеяться, да? — проявила я
смышленость.
Все разом нахмурились, кроме крестного, который мой лепет
пропустил мимо ушей.
— Все нормально? — спросила я Алексея. Он
кивнул. — А можно я сяду?
— Садись, — теперь кивнул крестный. Я скромно
села, пятки вместе, носки врозь, руки сложила на коленях. Кроме образа Красной
Шапочки, в голову ничего не шло, и я решила: пусть будет Шапочка. Кашлянула и
сказала робко:
— Я бы чего-нибудь съела. Весь день голодная.
— Потерпи, — усмехнулся крестный. Хотя я-то с
какой стати его так называю?
Он меня разглядывал: пристально, откровенно и, надо
признать, нахально. Такие взгляды не греют душу беззащитной женщины. Теперь на
пенсионера он и вовсе не походил. Алексей нахмурился, а глаза зло полыхнули.
— Сладкая, — вдруг сказал отставной
пенсионер. — Ясно, на что ты купился… эх, молодо-зелено… — Он вздохнул,
очень натурально, кивком выпроводил охранников, и мы остались втроем. — Ну
что, сладкая, расскажи-ка нам для начала, откуда мой телефончик знаешь.
— Ноль девять, — охотно ответила я. — Он же у
вас зарегистрирован. Если знаешь адрес и фамилию, то номер не проблема.
— А адрес с фамилией сорока на хвосте принесла?
— Нет, — я поерзала. — Адрес я раньше узнала.
— От кого? Ты, девочка, на него валить не вздумай, он
бы в жизни не сказал, хотя сейчас что угодно подтвердит. Да я не поверю.
— Он и не говорил, — вздохнула я. — Просто я
его выследила, когда он в первый раз к вам пошел. Николо — Перевозинская, 3.
Алексей стал багроветь, а крестный не отставал:
— А выслеживала зачем?
— По двум причинам, — еще разок вздохнула
я. — Во — первых, не очень я ему тогда доверяла, а во-вторых… совсем не
доверяла вам.
— Тебе бы в учительницы, толково объясняешь.
— Я же стараюсь. Про вас он ничего не рассказывал, кто
знает, что вы за человек? Он мог не вернуться.
— И что тогда? — усмехнулся крестный.
— По крайней мере, знала бы, куда гранату
бросить, — мечтательно сказала я. Тут Лешка не выдержал и встрял:
— Ты ее не слушай, она малость того. Когда нас с
Соловьем прихватили, она и правда гранатами швырялась, вот в голове у нее и
неладно. Помешалась на гранатах.
— Ты, Алеша, помолчи, — цыкнул на него чертов
хмырь. — А ты рассказывай, девочка, рассказывай.
