Я выбирала дворы потемней и жалась к стенам. На помойке
выбросила пакеты с лоскутами одежды в разные контейнеры. Спустилась в овраг,
где протекала речушка, грязная и невероятно зловонная, извлекла из сумки
пистолет, держа его полой куртки, и зашвырнула в реку. Все это казалось мне
невероятно умным. Конечно, ежели мной займутся соответствующие органы, грош
цена всем этим хитростям, но что-то мне подсказывало, что до органов не дойдет.
По крайней мере несколько дней я могу быть спокойна, а через эти самые несколько
дней, надеюсь, я буду далеко отсюда.
Вздохнув с некоторым облегчением, я заспешила по тропинке
прочь от оврага. На остановке увидела шальной автобус с открытой дверью. Дюжий
дядька, стоя на последней ступеньке, размахивал веником.
— Извините, вы куда поедете? — жалобно проблеяла
я.
— В парк, — хмуро бросил он.
— Можно мне с вами? Мне по пути, а сейчас ни на чем не
уедешь.
Он швырнул веник и посмотрел на меня.
— Чего тебя черти носят в такой час? — спросил
добродушно.
— Домой приехала, а родителей нет. И ключ не
оставили, — вспомнив давно забытые времена, соврала я. — Надо к
бабуле добираться.
— Шляетесь по ночам, а потом родители виноваты. Садись
уж! — Я с готовностью забралась в автобус. — Тебе вообще-то
куда? — спросил дядька. Я сказала. — Ладно, отвезу. Мне через полтора
часа за рабочими, успею.
— Вы не думайте, у меня деньги есть, я заплачу, —
заверила я.
Мы очень мило поболтали по дороге, а на прощание я ему рукой
помахала. Из города я выбралась, но оказалась довольно далеко от дачи: следы
заметала. Дождавшись, когда автобус исчезнет в темноте, вышла на дорогу. Мне
нужен был какой-нибудь дальнобойщик, перекати-поле, сегодня он здесь, а завтра
его сам черт не сыщет. Вопрос, захочет ли он остановиться.
Захотел, и даже очень скоро.
— Эй, красивая, далеко собралась?
Внедрившись в уютную теплоту новенького супер — «МАЗа», я
сплела очередную байку, а через двадцать минут уже подходила к даче. На душе
было тревожно. Если Алексей вернулся, что буду врать, ума не приложу. Врать не
пришлось: в доме никого не было. Я торопливо разделась, повалилась на кровать и
закрыла глаза. Вот сейчас Алешке появиться самое время. В доме пусто и страшно,
а я… Стоп. Я спасла любимого человека от опасной глупости.
…В дверь настойчиво стучали, точнее, бухали ногами. Я
вскочила и заметалась по комнате, машинально взглянула на часы: 6 утра. Сердце
стучало в горле, тело стало противно липким от испарины. Парни Серого, Эдички?
Не открывать, сидеть тихо, вдруг им стучать надоест и они исчезнут? Как иногда
хочется потешить себя мечтами. Я кралась к входной двери, силясь при думать
что-нибудь достойное моего гения. И тут до меня дошло, что неведомый кто-то уже
давно зовет меня по имени.
— Динка! — зычно орал мужской голос. — Слышь?
Открой! Да не бойся ты, это я, Колька, помнишь меня? Мы по телефону
разговаривали, я тебе обещал по шее дать. Помнишь?
— Братан, что ли? — отозвалась я.
— Ну!.. Открывай!
— А Лешка где?
— Как где, у крестного! А меня за тобой послали. Да
открывай ты, мать твою за ногу, стою как придурок…
Я открыла дверь и выглянула. Братан оказался парнем лет
двадцати пяти, прямо-таки невероятно красивым. Даже легкая придурь в глазах не
портила мужественных черт. Надо же… Чего б ему не сесть в мою машину в тот
памятный день? Неужели его по городу погонять некому? Да, с нашим-то счастьем…
Безупречные черты озарила белозубая улыбка. При виде такой красоты я даже
растерялась. Колька остался доволен произведенным эффектом, улыбнулся еще шире,
подмигнул мне и сказал:
— Привет.
— Привет, — ответила я и дверь распахнула. Он
вошел, откровенно, но дружелюбно пялясь на меня, и сказал:
— А ты ничего. У братана губа не дура.
— Это ты мне комплимент сказал, родственник?
— Наверное.
— Сам-то что на телефоне сидишь? Тебе в Голливуд надо.
— Не-е, не надо, чего я там не видел? — Он весело
посмотрел на меня и заявил:
— Поехали.
— Куда? — насторожилась я.
— К крестному. Привезти велел.
— Да что случилось-то?
— Мне что, докладывают? Леха поручил, говорит, только
тебе, братан, доверить могу… Так что давай, скоренько. Время, как говорится,
деньги.
— Дай хоть умоюсь, — засуетилась я. —
Поднимут ни свет ни заря, одно беспокойство! Думай теперь всю дорогу, чего там
стряслось.
Машина у Кольки была шикарная, под стать его улыбке,
водителем он оказался лихим, а улицы еще пустовали, потому до
Николо-Перевозинской мы домчались мгновенно, что меня, признаться, не
обрадовало. По понятным причинам мне не нравилось желание крестного лицезреть в
столь ранний час мою особу.
Остановились прямо у крыльца. Колька позвонил, из — за двери
спросили что-то, братан гаркнул:
— Да я это, я… — и мы вошли в дом.
Жилище крестного поражало почти спартанской обстановкой.
Ничего лишнего. Пройдя по длинному коридору, мы замерли возле двери. Колька
негромко постучал, получив разрешение, вошел, я за ним. В небольшой комнате,
наверное столовой, возле окна, выходящего в сад, сидели крестный и Алексей. При
виде меня Лешка нахмурился, а крестный ухмыльнулся.
— Ну, здравствуй, — сказал он. Я решила быть
смирной, потому ответила скромно:
— Здравствуйте, — и глазки потупила.
— Проходи, садись, — милостиво предложил крестный,
я прошла и села.
На сей раз выпивка отсутствовала, стол был сервирован к чаю.
Нарядный и очень дорогой электрочайник радовал глаз и душу. Я сложила руки на
коленях и доверчиво посмотрела на Лешку, потом на крестного. Лешка мне нравился
больше, и взгляд мой вернулся к нему. Любимый мой был явно чем-то недоволен,
чем — стало ясно, как только он рот открыл.
— Ну, и зачем она тебе понадобилась? — спросил он,
кстати не особенно вежливо, что слегка удивляло.
Тут в комнате появился еще один тип: лет тридцати пяти,
хмурый, небритый и по виду опасный. Он замер за спиной крестного и по очереди
стал сверлить нас взглядом.
— Что случилось? — уже другим тоном спросил
Алексей.
— А случилось вот что, Алешенька, — начал крестный
ласково, — Серый помер. Алексей слегка брови поднял.
