— Может и явиться, — усмехнулся Алексей. —
Явится, поймет, в чем дело, и попытается договориться. Против крестного не
попрет, кишка тонка…
Я тоже усмехнулась, правда, мысленно. Сказать такое об
Эдичке мог только человек, близко с ним не знакомый. Его дурашливая внешность
почти всех вводила в заблуждение.
— А крестного ты предупредил? — поинтересовалась
я.
— Предупредил. Это он считает, что Эдичка будет решать
проблему мирно. А вот тебе он вовсе не верит. И правильно, кстати. Так что,
если у тебя туз в рукаве припрятан, скажи мне об этом заранее, чтоб я успел
спасти твою глупую голову.
— Ты-то мне почему не доверяешь? — обиделась
я. — Я тебя не обманываю…
— Хорошо, если так… Ладно. Надо ехать к крестному,
собирайся.
— С собой возьмешь?
— Еще чего. У Верки побудешь, покуда я делами занят.
— Не поеду…
— Поедешь, оставлять тебя без присмотра никак нельзя.
Мало ли чего еще удумаешь… Так что одевайся и не зли меня.
Это нарушало мои планы, но спорить я не решилась.
Алексей доставил меня к Верке и укатил, оставив ей строгие
инструкции на мой счет. Верка сурово кивала головой и на меня косилась. Я же
сидела, поджав ноги и глядя в пол: тиха, скромна и молчалива.
— Беспокоится о тебе, — заметила Верка, когда
Алексей ушел. Я носом пошмыгала и кивнула. — А ты как? — нахмурилась
она. — Как дальше думаешь? С ним или сама по себе?
Из первой встречи я вынесла впечатление, что крестник Верке
далеко не безразличен, на свой манер она, безусловно, его любила. А вот
Савельича ей по всем статьям любить было не за что. Потому я ответила со
слезой:
— Я за него замуж хочу. Только мне надо его от дурной
компании отвадить, не доведет она его до добра.
— Это точно, — вздохнула Верка, а я с готовностью
запричитала:
— Не слушает он меня. Говорю, уедем, а он…
Минут десять я старательно жаловалась, Верка кивала,
хмурилась, потом меня по плечу похлопала:
— Ничего, не реви… Баба, ежели с умом за дело
возьмется, завсегда мужика на свой лад перекроит. А Лешка мужик неплохой, душа
у него добрая. Если б не этот сукин сын! — Она махнула рукой и полезла в
холодильник. — Давай, выпьем… для снятия стресса.
— Да я не пью вообще-то, — сказала я, вытирая
слезы. — Разве что по маленькой…
За одной маленькой последовала вторая, потом третья. Водка
убывала на глазах. Учуяв родной запах, появился помятый Гришка. Шел на
автопилоте, с бессмысленным выражением лица, плеснул остатки в чашку, жадно
выпил и развернулся на 180 градусов, намереваясь нас покинуть. Его слегка
занесло, но ходить в таком со стоянии ему было, очевидно, не впервой, и
бедолага благополучно добрался до дивана, чем очень прогневил Верку: во-первых,
водки не стало, во-вторых, он не понес за грабеж заслуженной кары. Лежал себе
на диване и громко храпел.
— Чтоб тебе подавиться, — в сердцах пожелала она,
разглядывая пустую бутылку. Верка была почти трезвой и жаждала добавки. —
Во всем доме пусто, — вздохнула она, — и Гришку теперь часа три не
поднимешь. Эх, тоска…
— Давай я сбегаю, — искренне предложила я. —
Где у вас тут продают поближе?
— Нет, — нахмурилась Верка, — Лешка не велел
тебя выпускать.
— Пойдем вместе.
— Гришка проснется, сбегает. Я пожала плечами:
— Как хочешь. Может, я тогда тоже прилягу? Что-то в сон
клонит.
Верка кивнула. Я ушла в маленькую комнату и легла на диван,
укрывшись чьим-то старым купальным халатом. Уснуть, конечно, не уснула, не до
того было. Чутко прислушивалась к Веркиным шагам. Понять, что ее так томило,
было нетрудно. Где-то через полчаса она заглянула в комнату. Я дышала ровно и
даже посапывала. Верка постояла настороженно, потом позвала:
— Ты спишь?
Ответить «сплю» было неразумно, и я промолчала. Верка на
цыпочках удалилась, еще немного побродила по квартире и наконец решилась.
Хлопнула входная дверь. Я молниеносно вскочила и выскользнула вслед за ней.
Верка бодро трусила к магазину, не оборачиваясь и ничем
вокруг не интересуясь. Я направилась в противоположную сторону и тоже спешила.
К счастью, то, что мне было необходимо, имелось за углом.
Я послала Эдичке на пейджер короткое сообщение: «Привет,
Иуда. Помнишь, какой завтра день?» Хорошо зная Эдичку, я не сомневалась:
получив от меня весточку, он завтра непременно появится. Хотя бы для того,
чтобы доказать самому себе, что он, Эдичка, умнее и удачливее всех. Лучший
способ удачу отвадить — но он не был бы самим собой, если б думал иначе.
Еще я собиралась сигнализировать родным органам, пора и им
узнать, что у них под носом творится. Но этот звонок можно было отложить на
завтра. Решив так, я бросилась обратно — не хватало столкнуться с Веркой возле
подъезда. Через несколько минут я уже спала под халатом. А Верка, заглянув в
комнату и успокоившись, засела в кухне. В бутылке, надо полагать, быстро
убывало, Верка развеселилась и исполнила несколько русских народных песен,
правда, все больше в отрывках. А потом притихла — наверное, заснула. К вечеру,
когда Алексей вернулся, выглядела она молодцом. Гришка пробудился и застонал,
Алексей вручил ему бутылку, посидел с родными в кухне и в полной уверенности,
что с меня глаз не спускали, поехал со мной на дачу.
День, которого я ждала больше месяца, стремительно
приближался. Я не боялась — если честно, испугать меня непросто, — но
беспокойство ощущала. Гера, конечно, технический гений и предусмотрел как будто
все, но… никогда нельзя быть уверенным, что события будут развиваться по плану.
Ладно, так или иначе, завтра все кончится.
Утром меня ждал сюрприз: я проснулась от стука молотка.
Открыла глаза и увидела, как Алексей вколачивает в оконную раму здоровенный
гвоздь.
— Это зачем? — удивилась я.
— Это затем, чтоб ты окно не открыла.
— А зачем мне его открывать? — удивилась я еще
больше, туго соображая спросонья.
— Кто тебя знает. Мне с гвоздями спокойнее. Если стекло
вдруг разобьется от того, что по нему ветка стукнула, я с тебя шкуру спущу. Так
что подумай хорошенько…
Мелькнула смутная догадка, но верить я отказывалась.
Потянулась, взглянула на часы и заметила:
— Пять утра, вскочил в такую рань и стучишь.
— В шесть за мной приедут.
— Что значит «за тобой»? — насторожилась я.
