Наконец она оснащает меня крохотными, телесного цвета наушником и микрофоном — первый вставлен в ухо так, что его не видно, второй спрятан у меня за щекой.
Сам Рейзор облачен в обычную форму республиканского офицера. На Каэдэ безупречный летный костюм — черный комбинезон с серебряными крылышками на обоих рукавах, контрастные белые зимние перчатки и летные очки. Каэдэ ходит у Патриотов в пилотах не за красивые глаза, Рейзор говорит, что она делает петлю в воздухе лучше, чем любой из известных ему асов. У Каэдэ не возникнет никаких проблем, если придется на деле доказывать, что она пилот Республики.
Тесс уже нет, ее полчаса назад увел солдат — по словам Рейзора, он тоже из Патриотов. Тесс еще слишком маленькая, чтобы сойти за военного даже самого младшего звания, а потому, чтобы провести ее в воздухолет РК «Династия», нужно надеть на нее коричневую рубаху и брюки — одежду рабочих, которые управляют сотнями топок воздухолета.
И наконец, Джун.
Джун безмолвно наблюдает с дивана за моей трансформацией. Она почти не открывала рта после нашего разговора в спальне. Если у всех нас есть какая-то маскировка, то Джун вся как на ладони: без косметики, глаза прежние — темные, проницательные, волосы связаны сзади в хвостик. Одета она в простую кадетскую форму, которую ей прошлым вечером дал Рейзор. В общем, Джун выглядит почти так же, как на фотографии военного удостоверения. Она единственная из нас, у кого по очевидным причинам нет микрофона и наушника. Я несколько раз пытаюсь поймать ее взгляд, пока Каэдэ работает над моей внешностью.
Менее часа спустя мы уже едем в офицерском джипе Рейзора по главной улице Лас-Вегаса. Проезжаем несколько пирамид — посадочные доки Александрия, Луксор, Каир, Сфинкс. Все они названы в честь какой-то древней дореспубликанской цивилизации. По крайней мере, так нас учили в те времена, когда Республика еще разрешала мне ходить в школу. Днем у них другой вид — с выключенными маяками и неподсвеченными краями они похожи на гигантские гробницы в сердце пустыни. Через двери туда-сюда снуют солдаты. Повышенная активность нам на руку — тем легче будет оставаться незаметными. Я снова оглядываю нашу форму: отглаженная, настоящая. Не могу к ней привыкнуть, хотя мы с Джун несколько недель выдавали себя за солдат. Воротничок царапает шею, рукава кажутся слишком тугими. Не понимаю, как Джун все время носит форму. Может, ей хотя бы нравится, как я выгляжу: в мундире мои плечи немного шире.
— Прекрати постоянно дергаться, — шепчет мне Джун, заметив, что я все время поправляю мундир. — Ты нарушаешь требования к ношению формы.
Больше за час я от нее ничего не услышал.
— Ты тоже нервничаешь, — отвечаю я.
Джун несколько секунд колеблется, потом отворачивается. Челюсти у нее сжаты, словно она сдерживается, чтобы не сказать лишнего.
— Я просто пытаюсь тебе помочь, — бормочет она.
Спустя какое-то время я беру и пожимаю ее руку. Она отвечает на мое пожатие.
Наконец мы добираемся до Фараона, посадочного дока, где находится РК «Династия». Рейзор приказывает нам вылезти из машины, ставит по стойке смирно. Только Джун выходит из шеренги, становится рядом с Рейзором и смотрит на одну из боковых улочек. Я время от времени поглядываю на нее.
Секунду спустя из толпы выходит еще один солдат, кивает Рейзору, потом Джун, а та расправляет плечи, пристраивается за солдатом и исчезает в уличной толпе. Вот так: раз — и нет. Я выдыхаю, расстроенный ее неожиданным исчезновением.
Теперь я не увижу ее, пока все не закончится. Если все пройдет гладко. Не смей так думать. Все пройдет гладко.
Мы направляемся внутрь вместе с вереницей вновь прибывших солдат, другие строем выходят из Фараона. Помещение громадное, потолок за главным входом простирается до самой вершины пирамиды и заканчивается вместе с основанием РК «Династия», где я вижу крохотные фигурки, поднимающиеся на борт по лабиринту пандусов и мостков. На каждом уровне по сторонам пирамиды ряды дверей, ведущих в казармы. На каждой стене — бегущая строка с бесконечно бьющими по мозгам данными отлетов и прилетов. Диагональные лифты двигаются вдоль каждого из четырех ребер пирамиды.
Здесь Рейзор оставляет нас. Вот он идет впереди, а через секунду сворачивает в толпу и растворяется в море мундиров. Каэдэ без колебаний продолжает путь, только замедляет шаг, чтобы мы двигались бок о бок. Губы ее едва шевелятся, но голос звучит в моем наушнике с остротой бритвы:
— Рейзор поднимется на борт «Династии» с другими офицерами, но мы не можем идти с военными — нужно будет предъявлять документы. Так что лучше нам проскользнуть незаметно…
Я устремляю взгляд на основание воздухолета, разглядываю карманы и складки по его бокам. Вспоминаю случай, когда я пробрался в стоящий на земле воздухолет и украл две сумки с консервами. Или тот, когда я затопил воздухолет поменьше в Лос-Анджелесском озере, заполнив водой его двигатели. И оба раза проникнуть внутрь незамеченным можно было только одним способом.
— Через мусорные лотки, — шепчу я в свой микрофон.
Каэдэ одобрительно ухмыляется:
— Совет истинного неуловимого.
Мы протискиваемся через толпу и наконец добираемся до лифтовой площадки в одном из углов пирамиды. Здесь мы смешиваемся с небольшой группой, сбившейся у дверей лифта. Каэдэ отключает микрофон, чтобы поболтать со мной, а я тем временем стараюсь не смотреть в глаза другим солдатам. Многие из них моложе, чем я думал, едва ли не мои ровесники, и у некоторых уже тяжелые ранения — металлические конечности, как у меня, дырка на месте уха, рука, изуродованная ожогом. Я поднимаю взгляд на «Династию» и на сей раз смотрю достаточно долго, чтобы заметить отверстия мусорного лотка в боковине корпуса. Если хотим пробраться в воздухолет, нужно действовать быстро.
Скоро подходит лифт. Мы поднимаемся по диагонали — полет, от которого дух захватывает, — потом ждем наверху, пока все не покинут кабину. Выходим последними. Все остальные разбредаются по двум сторонам верхнего холла, который заканчивается пандусами, ведущими в воздухолет.
— Нам предстоит еще один подъем, — говорит Каэдэ.
Она кивает в сторону узенькой лестницы, ведущей к потолку пирамиды. Я тихо разглядываю лестницу. Каэдэ права: лестница ведет в потолок (и, возможно, оттуда на крышу), а он представляет собой лабиринт металлических мостков и путаницу металлических балок. Задняя боковина причаленного воздухолета отбрасывает тень, благодаря которой потолок в том месте погружен в темноту. Если нам удастся спрыгнуть с середины последнего лестничного пролета и подняться до переплетения металлических балок, мы сможем незамеченными подобраться к воздухолету и вскарабкаться по затененной стороне корпуса. Кроме того, вентиляционные ходы довольно сильно шумят, и это вместе с шумами и суетой у основания должно замаскировать все производимые нами звуки.
Надеюсь, моя новая нога выдержит. Я дважды подпрыгиваю на ней — испытываю. Болеть не болит, но я чувствую некоторое давление в том месте, где кожа встречается с металлом, словно одно не полностью срослось с другим. И тем не менее я не могу сдержать улыбку.
