— Па, ты уже уходишь? — спрашиваю я, не успев отдышаться.
Он опускается на колени и обнимает меня.
— Прости, Даниэль, — шепчет он, голос у него усталый. — Меня отзывают на фронт.
Глаза наполняются слезами.
— Уже?
— Немедленно возвращайся домой. А то еще патруль увидит, что ты устраиваешь сцену.
— Но ты только что приехал, — возражаю я. — Ты… сегодня у меня день рождения, и я…
Отец кладет руки мне на плечи. Его глаза — два остерегающих маячка, они полны всем тем, что он хотел бы произнести вслух. «Я хочу остаться, — пытается сказать он. — Но должен уходить. Таковы правила. Молчи». Но произносит он другие слова:
— Возвращайся домой, Даниэль. Поцелуй за меня маму.
Голос мой дрожит, но я призываю себя быть мужчиной.
— Когда мы снова увидимся?
— Я скоро вернусь. Я тебя люблю. — Он кладет руку мне на голову. — Жди меня, ладно?
Я киваю. Он медлит еще мгновение, потом поднимается и уходит. Я возвращаюсь домой.
Больше я его никогда не увижу.
Прошел день. Я сижу один на выделенной мне Патриотами кровати в общей спальне, разглядывая висюльку у себя на шее. Волосы падают на лицо, и мне кажется, что я рассматриваю медальон сквозь светлую вуаль. Перед душем Каэдэ вручила мне баночку с гелем, который смыл краску с моих волос. Это для второй части плана, пояснила она.
Стучат в дверь.
— Дэй?
Голос звучит приглушенно — я не сразу возвращаюсь к действительности и узнаю Тесс. Я очнулся от кошмарного сна о дне моего восьмилетия, но все будто случилось вчера, и глаза у меня покраснели и распухли от слез. Когда я проснулся, перед моим мысленным взором возникла больничная каталка, а на ней — пристегнутый ремнями Иден, он кричит, а лаборанты колют ему какое-то вещество. И еще я видел Джона с завязанными глазами перед взводом солдат. И маму. Я никак не могу прогнать навязчивые сны, черт бы их подрал, и потому злюсь. Найду я Идена, и что тогда? Как отнять его у треклятой Республики? Приходится рассчитывать на помощь Рейзора. А чтобы Рейзор помог, я абсолютно точно должен убить Андена.
Руки болят после утренних тренировок с Каэдэ и Паскао, которые учили меня стрелять из пистолета.
— Не беспокойся, если промахнешься в Президента, — сказал Паскао.
Он показывает мне, как целиться, — проводит ладонью по всей длине моей руки, отчего я чуть ли не краснею.
— Это не имеет значения. С тобой будут и другие — они сделают дело, если ты промахнешься. Рейзору просто нужна фотография, на которой ты целишься в Президента. Идеальный план! Президент на фронте поднимает боевой дух, а его убивают на глазах у сотен солдат. Какая ирония! — Паскао улыбается своей фирменной улыбкой. — Народный герой убивает тирана. Классная будет история!
Да, история в самом деле классная.
— Дэй? — доносится голос Тесс из-за двери. — Ты здесь? Рейзор хочет тебя видеть.
Ах да. Она все еще здесь, зовет меня.
— Можешь войти, — отвечаю я.
Тесс засовывает голову в комнату.
— Привет, — говорит она. — Ты давно здесь?
Каэдэ советовала быть с ней подобрее. «Вы двое подходите друг другу». Я приветственно улыбаюсь Тесс.
— Понятия не имею, — отвечаю я. — Отдыхал. Часа два, может быть.
— Рейзор зовет тебя в главную комнату. Они дают прямую связь с Джун. Я подумала, тебе, наверно…
Прямую связь? Вероятно, у нее получилось. С ней все в порядке. Я вскакиваю на ноги. Наконец-то информация от Джун… При мысли о том, что я снова ее увижу, пусть и в плохом изображении на мониторе, у меня кружится голова.
— Иду.
Мы быстро шагаем по коридору в главную комнату, попадающиеся по пути Патриоты приветствуют Тесс. Она каждому улыбается, обменивается деликатными шутками и смеется так, будто знает их целую вечность. Два парня дружески похлопывают ее по плечу.
— Ребята, спешим ужасно. Не хотим заставлять Рейзора ждать.
Мы оба оборачиваемся и видим Каэдэ — она обгоняет нас, но останавливается, чтобы обнять Тесс за шею, потом дружески ерошит ей волосы и шутливо целует в щеку:
— Ты, детка, самая медленная из всей честной компании.
Тесс смеется и отталкивает ее. Каэдэ подмигивает, снова устремляется вперед и исчезает за поворотом, ведущим к главной комнате. Я не без удивления отмечаю столь теплый жест со стороны Каэдэ. Не ожидал от нее такого. Никогда прежде не задумывался, но теперь начинаю понимать, как просто Тесс завязывает отношения с новыми людьми, — я чувствую, как легко с ней повстанцам, такую же легкость я всегда ощущал на улице. Это, несомненно, сильная сторона Тесс. Она умеет исцелять. Утешать.
Нас обгоняет Бакстер. Тесс опускает глаза в пол, когда он гладит ее по руке. Я отмечаю, что он коротко кивает ей, после чего обжигает меня взглядом. Когда он уже не может нас слышать, я наклоняюсь к Тесс и шепчу:
— Чего ему надо?
Тесс только пожимает плечами и гладит меня по руке.
— Не обращай на него внимания, — отвечает она, повторяя слова Каэдэ. — У него переменчивое настроение.
Можешь не рассказывать, мрачно думаю я.
— Если он тебя достает, дай мне знать, — бормочу я.
— Ничего страшного, Дэй, — пожимает плечами Тесс. — Я с этим справлюсь.
Я вдруг чувствую себя глуповато — предлагаю свою помощь, как самоуверенный рыцарь в блестящих латах, а ведь у Тесс, наверно, десятки новых друзей, горящих желанием ей помочь. Тогда как она сама в состоянии себе помочь лучше меня.
Мы входим в главную комнату и видим толпу перед большим экраном, на который выводится картинка с камеры наблюдения. Рейзор стоит впереди, небрежно сложив на груди руки, Паскао и Каэдэ стоят рядом. Увидев меня, они призывно машут.
— Дэй. — Рейзор хлопает меня по плечу. — Рад вас видеть. У вас все в порядке? Я слышал, вы с утра были не в себе.
Мне приятна его забота — напоминает о том, как со мной говорил отец. Каэдэ приветственно кивает.
— Все хорошо, — отвечаю я. — Просто устал после перелета.
— Понятно. Перелет был нелегкий. — Он показывает на экран. — Наши хакеры подключили нас к камере наблюдения там, где находится Джун. Звукового канала пока нет, но скоро мы ее услышим. Я подумал, вы и так захотите на нее посмотреть.
Мои глаза прикованы к экрану. Изображение четкое и красочное, словно мы витаем там, в углу помещения. Я вижу изысканный обеденный зал с изящно накрытым столом; солдаты стоят вдоль стен. Молодой Президент сидит с одной стороны стола, Джун — с другой. На ней великолепное платье, и при виде ее сердце начинает учащенно биться. Когда я был заключенным Республики, меня избивали до потери сознания и бросали в грязную камеру, ее же арест больше похож на отдых. Я радуюсь за нее, но не без горького привкуса: даже предав Республику, люди высокого происхождения доплывают до берега, а такие, как я, барахтаются в воде.
