Все наблюдают, как я смотрю на Джун.
— Рад, что она в порядке, — говорю я, глядя на экран.
И сразу же чувствую отвращение к себе за свои низкие мысли.
— Очень умно с ее стороны затеять с Президентом разговор об учебе в Дрейке, — замечает Рейзор, суммируя звуковую информацию, картинка тем временем идет своим чередом. — Она уже поведала ему легенду. Насколько я понимаю, теперь они проверят ее на детекторе лжи, и если она справится с проверкой, мы получим прямой выход на Андена. Следующий этап плана завтра вечером должен пройти гладко.
«Если она справится с проверкой». Не говори «гоп».
— Хорошо, — говорю я, стараясь ничем не выдать своих опасений.
Трансляция продолжается, и я вижу, как Анден приказывает солдатам покинуть зал. Комок застревает в горле. Анден — воплощение элегантности, власти и непререкаемости. Он подается к Джун и что-то говорит ей. Они смеются и пьют шампанское. Я могу представить их вместе. Они подходят друг другу.
— Хорошо работает, — замечает Тесс, заводя пряди волос за уши. — Президент в нее втюрился.
Я хочу возразить, но тут неожиданно вмешивается Паскао:
— Тесс абсолютно права — видите, как блестят его глаза? Этот человек сражен наповал, я вам точно говорю. Он втрескался в нашу девчонку. Еще два дня — и он у нее под каблуком.
Рейзор кивает, но с меньшим энтузиазмом:
— Верно. Но мы должны быть уверены, что и он не играет с Джун. Он прирожденный политик. Я найду способ обменяться с ней парой слов.
Я рад, что Рейзор в такое время говорит разумные и осторожные вещи, но я невольно отворачиваюсь от экрана. Мне и мысли не приходило, что Президент может играть с Джун.
Я абстрагируюсь от всех замечаний. Тесс, конечно, права — вожделение на лице Президента очевидно. Он встает и подходит к Джун, наклоняется к ней, говорит. Мое лицо искажает нехорошая гримаса. Никто не может противиться обаянию Джун. Она совершенна во многих отношениях. Тут я понимаю: я вовсе не расстроен, что Анден запал на нее, — ведь он все равно скоро умрет. Но меня настораживает Джун: глядя на нее, вовсе не подумаешь, что она смеется неискренне. Возникает впечатление, что она чуть ли не получает удовольствие. Она чувствует себя наравне с такими мужчинами — с аристократами. Она рождена для жизни среди высшего класса Республики. Как она может быть счастлива с человеком, у которого в кармане, кроме скрепок, ничего нет? Я разворачиваюсь, собираясь уйти. Я уже насмотрелся.
— Постой!
Я оглядываюсь через плечо и вижу Тесс — она догоняет меня, волосы падают ей на лицо.
— Ты в порядке? — спрашивает Тесс.
Мы идем по коридору к спальне, она разглядывает мое лицо.
— Все прекрасно, — натянуто улыбаюсь я. — С чего ты вдруг спрашиваешь? Все просто… идеально.
— Да-да, я знаю. Просто хотела убедиться.
На щеках Тесс появляются ямочки — она улыбается, и на душе опять теплеет.
— Я в порядке, сестренка. Правда. Ты в безопасности, я в безопасности, Патриоты делают свое дело, они помогут мне найти Идена. Большего я и просить не могу.
Лицо Тесс светлеет, ее губы складываются в усмешку.
— О тебе слухи ходят, ты знаешь?
— Неужели? — подыгрываю я, вскидывая брови. — И что же за слухи такие?
— Слухи, что ты жив-здоров, распространяются со скоростью лесного пожара — все только об этом и говорят. Твое имя пишут баллончиками на стенах по всей стране. Кое-где даже поверх портрета Президента. Представляешь? Повсюду возникают движения протеста. Все распевают твое имя. — Тесс вдруг грустнеет. — Даже в закрытом Лос-Анджелесе. Насколько я знаю, весь город теперь на карантине.
— Они закрыли Лос-Анджелес?
Я ошарашен. Мы слышали, что секторы драгоценных камней отгорожены от бедняцких кварталов, но понятия не имели о крупномасштабном карантине.
— И по какой причине? Чума?
— Не чума. — Глаза Тесс возбужденно распахиваются. — Беспорядки. Официально Республика объявила чумной карантин, но на самом деле весь город восстал против нового Президента. Распространяются слухи, что Президент все силы бросил на твои поиски, Патриоты рассказывают людям, что именно Анден приказал… мм… приказал, чтобы твою семью…
Тесс краснеет, смолкает на секунду.
— В любом случае Патриоты выставляют Андена в ужасном свете, хуже, чем его отца. Рейзор говорит, что протесты в Лос-Анджелесе — великолепная возможность для нас. Столице пришлось отправить туда тысячи солдат.
— Великолепная возможность, — повторяю я, вспоминая, как Республика подавила последние протесты в городе.
— Да. И все благодаря тебе, Дэй. Ты привел это в действие… или, по меньшей мере, слухи о том, что ты жив. Твой побег вдохновил людей, они возмущены тем, как с тобой обходятся. Ты — единственное, что Республика, кажется, не в силах контролировать. Все надеются на тебя. Ждут твоего следующего шага.
Я проглатываю слюну, не осмеливаясь верить в услышанное. Нет, невозможно — Республика никогда бы не позволила повстанцам выйти из-под контроля в одном из крупнейших городов страны. Неужели народ и в самом деле берет верх над военными? И неужели они восстали из-за меня? «Они ждут твоего следующего шага». Но черт меня раздери, если я знаю, каким будет мой следующий шаг. Я просто пытаюсь найти брата — больше ничего. Я покачиваю головой, прогоняя неожиданную волну страха. Я хотел быть сильным, чтобы наносить ответные удары. Ведь все прошедшие годы именно это я и пытался делать. И вот теперь меня наделяют такой властью… а я не знаю, как ее применить.
— Да, все так, — выдавливаю я. — Ты подтруниваешь надо мной? Я ведь всего лишь уличный преступник из Лос-Анджелеса.
— Знаменитый преступник!
Заразительная улыбка Тесс мгновенно поднимает настроение. Мы подходим к дверям моей комнаты, и она подталкивает меня под локоть. Мы входим внутрь.
— Да брось ты, Дэй. Ты не забыл, почему Патриоты вообще согласились завербовать тебя? Рейзор сказал, что ты можешь стать не менее влиятельным, чем новый Президент. Вся страна знает тебя. И большинство людей тебя любят. Есть чем гордиться!
Я подхожу к кровати и сажусь. Даже не сразу замечаю, что Тесс садится рядом.
— Ты правда в нее влюбился? — спрашивает она, разглаживая рукой одеяло. — Она не похожа на девчонок, с которыми ты путался в Лейке.
— Что? — переспрашиваю я, смешавшись на секунду.
Тесс думает, что я все еще переживаю из-за той страсти, с которой Анден смотрит на Джун. Щеки Тесс розовеют, и мне вдруг становится неловко сидеть с ней рядом на кровати в пустой комнате. Большие глаза смотрят на меня, ошибиться в ее чувствах невозможно. Я всегда умел вовремя отшить девчонок, которым нравился, но которые были мне чужими. Девиц, что приходили в мою жизнь и исчезали без следа. Тесс — другое дело. Не знаю, как быть с мыслью о том, что мы с ней можем стать чем-то большим, чем друзья.
